Адвокат Вадим Раудштейн был избран депутатами Нижнего Тагила председателем городской думы в конце августа. Из 60 лет своей жизни 36 Раудштейн посвятил защите людей, преступивших закон, в том числе убийц и мошенников, и 15 — политике. Сразу после перехода на новый пост спикер дал интервью АН «Между строк» и изданию Tagilcity.ru. Мы выбрали самое интересное.
Адвокатура на кресло спикера
— Вадим Анатольевич, почему вы решили променять адвокатуру, которой отдали 36 лет своей жизни, на кресло спикера НТГД?
— Не совсем правильно вы понимаете роль адвоката. Я действительно защищал людей, преступивших закон, но это право гарантирует Конституция. Помимо этого, я представлял и интересы потерпевших, предприятий города. В разные годы это были УВЗ, «Трест-88», УХП, «Стройкомплекс».
У меня есть задумки, которые ранее я в силу своей загруженности не смог реализовать. Когда в 2004 году начинал работать в думе, мы вместе с Валентиной Исаевой ваяли регламент думы, делали с нуля положение о постоянных комиссиях. Сейчас это всё нужно дорабатывать. Я хочу проанализировать все действующие нормативные акты, немного подрихтовать Устав. Революций никаких не будет.
Попробую вернуть в думу те добрые человеческие отношения, которые установились между депутатами в четвёртом созыве. С [худруком драмтеатра и депутатом] Игорем Булыгиным поговорил, может, попробуем что-то типа капустника депутатского провести, у нас есть достаточно творческие люди. Хотим съездить в монастырь на Ганину яму. 19 сентября будет внеочередная дума, где мы рассмотрим корректировку бюджета. Я предложил (и глава города уже поддержал) организовать выезд депутатов в школы № 100 и № 72. Не все ещё там были.
Ну и что греха таить, мне уже 60 лет. По присутственным местам я много походил и хотел бы уже на одном месте сидеть и работать. Если честно, я за 40 лет практически не имел ни одного нормального отпуска. 10–12 дней урвёшь, и всё, а тут у нас депутатские каникулы будут. Хоть немного можно физически отдохнуть. И труд здесь оплачивается достойно. У нас с супругой нет таких запросов, которые выходят за рамки наших с ней зарплат.
Про деньги
— Как переход на постоянную основу в думу сказался на ваших доходах?
— Зарплата адвоката нестабильна, не гарантирована.
— По-моему, вы на имя себе так заработали, что проблем с нехваткой клиентов давно не возникает.
— Когда ко мне приходили люди, и я называл гонорар, они удивлялись: «Мы думали, вы — самый дорогой адвокат». Я — не самый дорогой адвокат. Сумм раскрывать не буду, конечно. Во-первых, разные дела: по некоторым работаешь годами, а другие заканчиваются за один-два дня. И потом, это соглашение, которое охраняется законом.
— Теперь, при переходе на должность спикера, вы получаете постоянную оплату.
— Это же работа на постоянной основе. Это достойная заработная плата. Мои дети обеспечены и конторе, в которой я был заведующим, скорее всего заведующим станет мой старший сын — коллеги поддержали его кандидатуру. Я считаю, что в хорошие руки контору передал. Как дальше сложится — я не знаю. Я с гордостью всегда говорил, что иду в команде УВЗ, и против не пойду. У меня родители на двоих 115 лет проработали на «Уралвагонзаводе», я сам там работал, я, что называется, — плоть и кровь от УВЗ. Поэтому, если поддержит УВЗ меня на следующий год (созыв- прим.ред.), то я пойду. Но я бы не согласился на должность спикера, если бы это не было консолидированным решением на самом высоком уровне. Я уже поблагодарил и гендиректора УВЗ [Александра Потапова], и вице-президента ЕВРАЗ Дениса Новоженова, который мне сказал: «Вадим Анатольевич, я другого человека на месте спикера не мыслю, потому что ты — высококлассный специалист».
Я всегда подчёркиваю, что я за эти 15 лет работы в думе не получил ни одного рубля, кроме компенсации, которую нам платят за бензин и так далее. Каждый из депутатов, кто работает, допустим, на УВЗ или НТМК, при переходе сохраняет заработную плату. Мне сохранять нечего — я работаю сам на себя. И я 22 года заведовал адвокатской конторой, но за деятельность заведующего ни рубля не взял себе. На коллег, каждый из которых сам платит за бухгалтера, за секретаря и так далее, накладывать ещё и расходы за заведующего, мне совесть не позволила.
Про адвоката мафии и «борзоты»
— Вы очень неоднозначная фигура для местной политики. Всё время подчёркиваете, что находитесь в команде УВЗ, в то же время вхожи во многие бизнес-круги. Сестра занимает неплохую позицию в ЕВРАЗе, жена возглавляет в мэрии отдел по организации работы с обращениями граждан. Просто комбо какое-то.
— Меня перед выборами в телеграм-каналах всяко кусали. Пытались назвать и адвокатом мафии, и адвокатом «борзоты». Меня это немножко обижало. Я знаю, кто этим занимается. Размещают сначала в своих телеграм-каналах, а потом пишут в «Накануне» и в тагильских СМИ со ссылкой на АТК. Просто неприятно, когда говорят неправду. Есть Конституция РФ, которая говорит: «Каждый имеет право на защиту». Я вхожу в Совет адвокатской палаты (там всего 14 адвокатов из 2,5 тыс. в Свердловской области) и однажды там имел неосторожность сказать, что стараюсь не вести дела, касающиеся наркосбытчиков. Тогда её президент очень жёстко осадил меня, сказав: «У нас нет адвокатов первого и второго сорта, поэтому говорить об этом публично некорректно». Он был абсолютно прав. Я в этом городе защищал и его бывшего главу, и бывшего генерального директора, и двух действующих генеральных директоров, фамилии которых сейчас не буду называть.
— И «борзого» директора НТЗТИ.
— Следствием и судом так и не установлено, что руководители предприятия отказывались платить зарплату без звонка президента. К тому времени, как прозвучали слова президента, Денис Кокорин не был директором завода уже полтора года, там были другие люди. Вы знаете, Дениса всё время связывают с отцом (известный криминальный авторитет 90-х - прим. ред.), но он не жил с ним с 12 лет. Парень окончил заочное отделение краснодарского филиала московского университета, имеет юридическое образование. Он прошёл путь от ведущего специалиста до начальника отдела по земельным правоотношениям администрации Анапы. Его приглашали на работу в правительство Краснодарского края. К сожалению, случилось то, что случилось. Предприятие было на переломе, выросли цены на сырьё, и для него настали тяжёлые времена. Вопросы о том, кому выплачивать зарплату, решались коллегиально. Мы изучали платёжные ведомости. В них указано: если находили 300 тыс. рублей, то каждому сотруднику выдавали по тысяче рублей, тому же Кокорину. При этом люди говорили: «Давайте мы лучше заплатим за электроэнергию и тепло, чтобы завод не встал».
Мне было очень приятно, что меня поздравили с избранием спикером практически все прокуроры, судьи. И все они говорили о том, что я достоин этого места.
Суд над Кокориным-младшим
— Вам приходилось защищать убийц? Не возникало ли у вас при этом какого-либо внутреннего барьера?
— У меня есть железное правило: никогда не лезть человеку в душу. Если он говорит, что не убивал, я обязан разделить его позицию по закону. И даже «за кадром» спрашивать у него не стану, убивал он на самом деле или нет, потому что мне будет тяжелее его защищать, если я узнаю, что на суде он говорит иначе.
Было одно дело. Несколько лет назад в Тагиле произошла очень страшная автотранспортная трагедия, когда на Свердловском шоссе столкнулись пассажирский «Икарус» и КамАЗ. Погибли 4 или 5 человек, ещё порядка 10 человек пострадали. Это была драма. К ответственности привлекли водителя автобуса, который всё предпринял для того, чтобы избежать аварии. Если бы человек, сидящий за рулём КамАЗа, ушёл на 20 см вправо, ничего бы не произошло, но он ступором прошёл, у него мысли были заняты в тот момент совершенно другим. Мужчина ехал вместе с дочерью, кузов был полон жидким навозом, и он переживал, что навоз вылетит. КамАЗ от удара повернулся. У него был металлический штырь, который снёс всё боковое стекло, людей порезало. А камазист поехал дальше, он даже не понял, что произошло, его потом остановили. Водитель «Икаруса» был арестован. Он очень переживал из-за произошедшего. Когда встал на суде и стал говорить, то внезапно начал оседать. Я помню, в зале был врач, мать которого погибла в ДТП, и он кинулся ему помогать. Я сделал очень подробные расчёты, чтобы доказать, что это страшное стечение обстоятельств. Никто из пострадавших, родственников погибших не настаивал на суровом наказании. Судья дала ему 5 лет лишения свободы и освободила по амнистии. Но после этого от [экс-губернатора Свердловской области Эдуарда] Росселя прилетело, прокуратура опротестовала и водителя направили уже на 5,5 лет. Я ему помогал, он хороший человек. Недавно встретил его, он был на своей машине, сказал: «Я на автобус уже никогда не сяду».
— А было стыдно за какие-то дела, по которым пришлось работать?
— Нет, стыдно не было. Меня никто и никогда не мог упрекнуть в том, что я взял какие-то деньги и не отработал их или веду какой-то левый бизнес, даже в 90-е годы. Предлагали войти в состав учредителей, но я отказывался. Я видел многих людей, которые начинали вести бизнес вместе, как близкие друзья, а потом, когда появлялись большие деньги, эти отношения ломались и заканчивалось всё очень печально. Поэтому говорил: «Будете богатыми вы, буду сопровождать ваш бизнес, буду богатым и я, ну или не совсем».
Есть дело, по которому я не получил до конца профессионального удовлетворения. В прошлом году, впервые за 36 лет адвокатской деятельности, на меня написали жалобу. Мне не было бы так неприятно, если бы она была заслуженной. 2,5 года я работал по делу. Не буду сейчас называть фамилии, дело широко освещалось, но скажу, что многие получали и более суровое наказание при том раскладе, который был. Всё всегда относительно, поэтому я никогда никому ничего не обещаю. Если адвокат начинает что-то обещать, это уже или мошенник, или дурак.
«За приёмы денег не беру»
— Я никогда ранее не афишировал, но вот уже лет 25 я как адвокат за приёмы денег не беру. Иногда приходит бабуля, ты стараешься ей что-то объяснить, рассказать всё. И вот она: «Возьмите деньги». Говорю: «Вы на эти деньги будете жить неделю». Я не говорю, что я человек богатый, но достаточно обеспеченный. Эту маленькую долю профессиональной благотворительности я имею возможность делать. А если ты воспринимаешь человека только с точки зрения зарабатывания денег, ты уже не адвокат. Мой отец всегда говорил: «Не остуди своё сердце, сынок». Постараюсь не забронзоветь.
Про Пырина, который уехал в Новокузнецк и не сложил с себя полномочия депутата
— В практике гордумы было, когда по важным вопросам из Сочи депутат приезжал голосовать. Алексей Анатольевич остается в команде ЕВРАЗа, и они абсолютно осознанно говорят, что на важные вопросы он будет приезжать.
— Голосовать-то он сможет, но в городе его не будет.
— У него есть очень хороший помощник, который будет вести приём. Я думаю, это на жителях никак не отразится. Ну, а как будет дальше, я не могу за него события прогнозировать. Алексей Анатольевич — умничка. Он настолько деликатный человек, я ему настолько благодарен, что он со своей тактичностью и умением находить выходы из конфликтных ситуаций, сумел с [главой города] Владиславом Юрьевичем сделать так, чтобы депутаты и администрация не чувствовали себя разрозненными.
Про лишение депутатов мандатов за ошибки в декларациях
— У трёх депутатов возникли проблемы с декларациями, и прокуратура собирается оспорить решение думы в их отношении о сохранении мандатов.
— Это недостоверная информация. Иск подан только в отношении Марии Лисиной, и то, потому что она повторно совершила нарушение. Прокуратура очень объективно, надо отдать им должное, ставят вопрос об отмене решения думы. Но вопроса о лишении статуса они не ставят. Коль скоро готовится изменение законодательства, у нас будет возможность выбрать иное наказание.
— Дума намерена поддержать Марию Лисину?
— Это коллегиальное решение, я не могу его заранее комментировать. Могу лишь сказать, что сейчас мы посоветуемся с депутатами и с налоговой, что и как нам сделать, чтобы сотрудники аппарата, которые отвечают за декларационную кампанию, по доверенностям запросил данные из налоговой на конец года, и больше подобных проблем не возникало.
Про отношение с Носовым
— Я не соглашался с его решением по передаче электрических сетей и до сих пор не согласен — город их по сути потерял. При Носове иного мнения быть не могло. Я искренне уважаю Сергея Константиновича — это цельная личность и умница, великолепный кризисный менеджер. Но, к сожалению, он не слышит людей. С другой стороны, когда были выборы в 2017 году, я думал, он будет препятствовать мне, но мне сообщили, что у него ни одного слова не возникло. То есть, это значит, что он уважает мою позицию, понимает, что я профессионал, уважительно ко мне относится. Это тоже дорогого стоит.
Про основыне проблемы Нижнего Тагила
— Основные сложно назвать. У нас всегда была проблема, что нам не хватает бюджета. Существует определенный перекос для нашего города. Нижний Тагил во все уровни бюджетов отдает более 30 миллиардов рублей. Остаётся только четыре с хвостиком — это НДФЛ, налоги на имущество, на землю и аренда. И ещё нам возвращается в виде субсидий, которые мы можем использовать только по заложенным в них направлениям. Разбега на собственные проекты у нас остаётся совсем немного. Ещё у нас серьёзная задолженность. Эта гиря на ногах города. Надо отдать должное Владиславу Юрьевичу, этот человек может достигать договорённостей на всех уровнях. По тем же дорогам, мы — единственный город не миллионник, который вошёл в БКАД.
Ещё, я считаю, очень большой проблемой нашего города является работа управляющих компаний — содержание жилого фонда и внутриквартальных проездов. Они на сегодня в аховом состоянии, мы все это понимаем. У нас есть достаточно ТСЖ, которые откадастрировали дома, и будут сами всё делать, но большая часть остаётся за городом. Но у города, который занят основными дорогами, не хватает денег, чтобы заниматься этим. 20%, которые нам федерация предложила собирать с самих жителей, мы не потянем. В том дворе, где я живу, работы обошлись бы в 44 миллиона рублей, а это значит, восемь из них надо собирать местным жителям. Люди не потянут. Управляющей компании тоже проблематично взять и из оборота вытащить такие деньги или брать кредиты.
К тому же, управляющие компании слишком много уделяют внимания себе. УК берёт деньги за содержание и ремонт. Компания в начале года должна собрать жителей и сообщить, что, грубо говоря, из миллиона рублей половину мы тратим на содержание, а половину — на текущий ремонт. Но жители могут и должны сами решить, в какой пропорции будут расходоваться деньги не первое и на второе, они должны устанавливать пропорции. Чтобы не было 80 (содержание) на 20 (текущий ремонт), как часто бывает, а 70 на 30 или 60 на 40. Иначе мы теряем жилой фонд, вкладываем сумасшедшие деньги на капитальные ремонты, а можем вкладывать в ремонт текущий и не доводить до кризиса. В моём доме после собрания, проанализировав отчёт, я считаю, что порядка 400 тысяч рублей УК списывает незаконно. Это мы и будем проверять, со мной согласился глава. Если установим, что это неправильно, то мы найдём резерв денег, который будет идти на внутриквартальные проезды, на их отчистку, на их ремонт. Надо донести до жителей, что это их право.
Про семью
— Ваша жена Валентина многие годы работала следователем, а вы — адвокатом. Не возникало ли из-за этого когда-либо конфликта интересов?
— Были злопыхатели, которые говорили, что жена подсовывала мне дела. Но её руководители, надзирающие органы знали, что она — высокопрофессиональный следователь. Валя была замначальника следственного отдела на Вагонке, потом работала в следственном управлении города, была на полковничьей должности. Следователи к ней даже не подходили, если знали, что по делу работаю я. Какая-то взаимная поддержка, помощь друг другу, конечно, всегда была. Мы могли обсудить какую-то процессуальную ситуацию, не называя фамилий.
— В 1997 году вы создали свою адвокатскую контору, которая успешно проработала более 20 лет. Не боитесь оставлять её без вашего управления?
— В конторе сегодня работают 12 адвокатов, в том числе двое моих сыновей — Антон и Костя. Старший сын Антон — один из самых сильных юристов-цивилистов в этом городе. Он закончил дневную аспирантуру, сдал на отлично весь кандидатский минимум, потом написал диссертацию, но сказал, что не будет её защищать. Там всё очень непросто, в том числе с финансовой точки зрения. Он сказал: «Пап, я же всё равно буду адвокатом». И я не стал его отговаривать. Сейчас судьи говорят: «Когда работает Антон, мы спокойно берём лист бумаги и делаем тезисы, которые потом можем положить в основу решения». Это для меня очень приятно. Костя пока ещё не определился до конца с направлением. Он работает с серьёзными предпринимателями, где-то по уголовным делам. Я когда-то тоже работал во всех направлениях, но потом остановился на одном, потому что совмещать всё это очень непросто.
