15 мая Госдума рассмотрит пакет мер в отношении экономики США в ответ на санкции против нескольких российских компаний. В список антисанкций депутаты уже предложили включить запрет на поставку в РФ американских лекарств, сельхозтоваров, табака и алкоголя. Было предложено ввести ограничения и в области авиастроения и аэрокосмического сотрудничества. Помимо прекращения совместных полетов на МКС это означает, что российские компании не смогут поставлять свою продукцию авиастроительным корпорациям США, таким как Boeing.
Одним из главных партнеров Boeing в России является компания «ВСМПО-Ависма», которая производит для авиастроителей титановые изделия — заготовки для шасси, оперения, элементов двигателей и многое другое.
В случае разрыва с Boeing под угрозой окажутся десятки тысяч рабочих мест в городах, где работает «ВСМПО-Ависма». А главный удар российских антисанкций придется на уральский моногород Верхняя Салда, вся жизнь которого зависит от производства титана.
Спецкор «Новой газеты» отправился в Свердловскую область и узнал, что думают об идее депутатов Госдумы жители «титановой долины».
Верхняя Салда основана в 1778 году как центр чугуноплавильного производства; вместе с еще десятком городов всем здесь заправляла вплоть до 1917 года известная в империи династия промышленников Демидовых. Салда и сегодня — типичное поселение уральского «ржавого пояса», хотя местные попросят, чтобы город называли «столицей русского титана». Здесь горячо обсуждают новости с Украины, из Сирии и Америки, спорят, нужны ли счетчики на воду, выясняют, где в городе заточить цепь для бензопилы, и ищут бабушек-знахарок. В общем, живут обычной жизнью.
Верхняя Салда находится в 30 км от Нижнего Тагила, столицы вагонов и танков, и является, по сути, его младшей сестрой. На выходные верхнесалдинцы ездят к нижнетагильцам в кино и рестораны, а перед большими праздниками — закупаться в гипермаркет. Частенько в хорошую погоду молодые верхнесалдинцы и нижнетагильцы выезжают погонять с ветерком на загородную трассу, потому что по дорогам в самих столицах опасно ездить даже с небольшой скоростью.
Кстати, гордостью обеих столиц является участок региональной магистрали от Екатеринбурга до Тагила, которая состоит из 4 полос — по две в каждую сторону. Строить ее начали еще в 1979 году, когда Борис Ельцин возглавлял обком КПСС Свердловской области. Региональных трасс такой ширины, соединяющих два города в границах одной области, в России почти нет.
Власти уверяют, что широкая дорога построена для удобства трудового народа области. Впрочем, согласно народной версии все как раз наоборот — дорогу строили для быстрой переброски танков к транспортной инфраструктуре Свердловска на случай войны и об удобстве жителей при строительстве думали в последнюю очередь. Скоростной эту магистраль действительно не назовешь — на всем пути крутые повороты, резкие спуски и подъемы, впрочем, как раз для танков из Нижнего Тагила совсем не страшные.
Верхнесалдинцы хотя и ездят в кино и гипермаркет к нижнетагильцам, относятся к жителям этого города с легким снисхождением. Нижнетагильцы строят танки, о которых знают лишь в России и некоторых странах Азии и Африки. А верхнесалдинцы делают заготовки для самолетов, которые летают по всему миру.
Завод по производству титана построили в декабре 1941 года — когда из Центральной России в Верхнюю Салду были эвакуированы несколько предприятий цветной металлургии. Базой для них стал Уральский завод металлоконструкций и мостов, который в 30-е годы строили в Верхней Салде ссыльные и заключенные Тагиллага. Строили они в том числе и заводоуправление, где сейчас находится штаб-квартира «ВСМПО-Ависмы».
Сегодня «ВСМПО-Ависма» ориентирована на глобальный конкурентный рынок и вряд ли сможет существовать в режиме изоляции. Компания обеспечивает 40% потребностей «Боинга» в титане, 60% — потребностей Airbus и 100% бразильской Embraer; две трети ее товаров идет на экспорт. Политические риски возникли для компании с началом «русской весны» и гибридной войны между Россией и Украиной, где у «ВСМПО-Ависмы» расположена одна из главных сырьевых баз.
Украинские политики предлагали и вовсе прекратить поставки титановой руды в Россию и продавать сырье в США, но тогда все обошлось. Зато настоящая беда для Верхней Салды и российской титановой промышленности грозит из российской Госдумы. (Кстати, на парламентских выборах в Верхней Салде победила «Единая Россия», набрав 40%, у ЛДПР — 17%, у эсеров — 16%.)
Перед посещением верхнесалдинского титанового завода меня предупреждают, что люди здесь работают непростые. «Еще со времен демидовских заводов здесь сложился особый свободолюбивый тип. Работяги здесь несгибаемые, искренние», — объясняли мне в пресс-службе компании. «Как в Нижнем Тагиле?» — уточнил я.
«Почему это сразу «как в Тагиле», — чуть не обиделись в пресс-службе, но тут же смягчились: — Характер, да, уральский, суровый».
— Мы работаем, так сказать, для всего мира. Это большая личная гордость, — говорил мне начальник 21-го кузнечного цеха Дмитрий Винокуров. — Все, что летает — тележки шасси, оперения для крыла, — это все начинается тут, у нас. Мы работаем, поэтому самолеты летают.
— А сами часто летаете? — спросил я Винокурова.
— А куда мне летать-то? — с той же гордостью отвечал Винокуров. — Мне работать надо.
Винокуров, крепко сложенный человек в каске, встретил нас у входа в цех — огромный ангар высотой с 7-этажный дом. По штатному расписанию в цеху числится 800 человек, здесь, как почти во всех других цехах, работают в три смены. Но людей не видно. Винокуров объяснил, что все процессы автоматизированы и ручной труд почти не задействуется.
Винокуров ведет меня по цеху и показывает хозяйство. Завод почти целиком работает на импортном оборудовании: погрузчики, печи, прессы, инженерия, автоматика. Проходим вдоль ряда вакуумных электропечей, где болванки разогреваются до температуры почти в 1000 градусов. На наших глазах двери печи открываются, погрузчик длинными щипцами достает покрасневший титановый цилиндр и везет к небольшому прессу. «Немецкий пресс, точный, мягкий, тихий — просто песня. «Мерседес», — ласково говорит Винокуров. «А у нас такие песни делают ли?» — спрашиваю. «У нас? — задумывается Винокуров и расплывается в улыбке. — «Мерседесы»?»
Из плавильного цеха к Винокурову приходят цилиндрические титановые болванки, из них под разными прессами тут штампуются заготовки, отдаленно они уже напоминают детали самолета. Болванки и заготовки лежат по всему цеху.
«Это для «дримлайнера» кольца, — объясняет начальник цеха по ходу нашего движения. — Это для аэробуса оперения. Скоро все полетит». В центре цеха — гигантский 75-тонный пресс с аббревиатурой «НКМЗ» (Новокраматорский машиностроительный завод). Пресс эксплуатируют еще с советских времен, хотя все чаще используют небольшие конструкции западных производителей. Но украинские поставщики все равно остаются критически важны — почти половина титанового сырья (так называемые ильменитовые руды) приходит на завод с Украины.
Пока ходим по цеху, осторожно интересуюсь у Винокурова про антисанкции. Видно, что начальнику цеха неловко рассуждать о политике в открытую, но я проявляю настойчивость, да и сопровождающая нас всюду пресс-служба одобряет такой поворот.
— Скажу, что мы, простые работяги, в политику не лезем, но и политики пусть не лезут к нам, я так считаю, — говорит с неуверенностью Винокуров. — Патриотизм — дело, конечно, хорошее, мы все тут патриоты, но зачем свое производство гнобить?
— А что думают ваши работники?
— Ну а что они могут думать? То же самое думают. Сейчас спросим.
Винокуров хватает за рукав первого попавшегося рабочего. Слышится недовольное: «А чего я?»
— Вот Алексей, главный специалист по термической обработке. Ну, Алексей, скажи что-нибудь про антисанкции!
— А что сказать? — отзывается Алексей, парень лет 35.
— Ну что нельзя рубить курицу, которая несет яйца, да?
Алексей чешет под каской:
— Нельзя рубить, да, — соглашается и продолжает: — Но они там, на Западе, столько напринимали против нас, что как-то им уже надо ответить за родину нашу!
Боковым зрением замечаю недобрый блеск в глазах пресс-службы.
— Но подождите, — говорю, — вы же сами при этом пострадаете.
— Зачем пострадаем? Не будем страдать, найдем другого покупателя продукции.
— Кого?
— Индия есть, Бразилия есть, с Китаем будем строить и дружить. Не только же американцам титан нужен!
— Вот именно, он всем нужен, и мы для всех работаем, — свернул разговор Винокуров. — Весь мир обеспечиваем. Правительство у нас грамотное, надеемся, там разберутся в ситуации. Поэтому и не переживаем особо! Вот это я вам и хотел сказать с самого начала.
Цех механической обработки №54. Сюда из цеха Винокурова приходят штампованные заготовки и оттачиваются на японских, итальянских, американских и румынских станках. Раньше работы велись тоже, кстати, на станках украинского производства из того же Краматорска. Но современного оборудования для титановой индустрии ни Украина, ни Россия больше не производят. «Мы не делаем, а румыны делают. И очень неплохо», — вздыхает начальник цеха Сергей Таланцев.
В цехе Таланцева титановые заготовки приобретают практически завершенный вид, теряя больше половины изначальной массы. Титановая стружка затем возвращается в цикл — в плавильный цех. А финальную обточку выполняют уже сами заказчики — в Сиэтле (Boeing), Тулузе, Гамбурге (Airbus) и т.д.
— Я когда лечу на Черное море, прежде чем нырнуть в самолет, сразу смотрю под брюхо, на стойку шасси, — говорит Таланцев. — На душе сразу благодать: из нашей заготовки.
— А почему финальную обточку для иностранных самолетов не делают здесь же, на заводе? — спрашиваю.
— Какие-то детали доделывают и здесь, но в основном они заканчивают сами, — говорит Таланцев. — Это уже сверхточное машиностроение. Даже у нас они свои станки приезжают устанавливать самостоятельно, а мы только оперируем.
— Не тревожит вас, что власти хотят вмешаться в жизнь вашего завода?
— Ну а как тут не тревожиться, — снова вздыхает Таланцев. — Но если они там, наверху, решат, чего мы сможем возразить-то?
— Так вы ведь их тоже выбирали.
— Ну выбирали, и что? Мы тут свое дело делаем, они там свое дело…
— И фактически отнимают у вас половину заказов.
— Даже если и отнимут, не закроют же. Другая половина останется…
К разговору подключается инженер по имени Игорь в фирменной синей куртке.
— Будет плохо, но проживем! В 90-х и не такое переживали. Надо значит надо. И что нам Америка? Будем делать для России, свою экономику поднимать пора! — Радостно говорит рабочий и зачем-то добавляет: — У меня жена вообще украинка, а на самолетах я с 1992 года не летал. Проживем!
С гендиректором компании Михаилом Воеводиным я встретился в цехе мехобработки, куда он пришел на приемку огромного фрезерного станка из Италии. Оборудование прибыло в Верхнюю Салду еще год назад, а наладка вместе с формальными процедурами закончились только на днях. Надо сказать, что владельцы и руководство «ВСМПО-Ависма» выступили против инициатив Госдумы громче всех. Держатель контрольного (65,3%) пакета акций компании Михаил Шелков, например, назвал депутатов-разработчиков антисанкций «вредителями». Эмоции оправданны. Бизнес, зарабатывающий благодаря глобальному рынку, должен выступать против изоляции. Впрочем, когда выяснилось, что Госдума отложит рассмотрение «запретительного пакета» до 15 мая и скорее всего оставит титанового монополиста в покое, реплики коммерсантов тут же приобрели народно-патриотическую интонацию. Гендиректор Воеводин сказал мне, что не видит в антисанкциях ничего плохого — лишь бы не трогали его завод.
— Дума может вводить что угодно и как угодно, но вот будут ли работать их инициативы — пусть решают профессионалы. Я имею в виду правительство и президента, — говорил Воеводин. — Мы все надеемся, что они не примут решение в ущерб отечественному производству. Другое дело, если есть желание ввести антисанкции, то, пожалуйста, можно их ввести на импорт. В рамках политики того же импортозамещения…
— Скажем, на импорт иностранных самолетов?
— Зачем сразу на самолеты? — всполошился Воеводин. — Там же целый список, местами вполне адекватный — на табак, сельхозпродукцию, лекарства…
— Может, не стоит трогать лекарства?
— Секундочку. Если есть задача и желание поднимать свою фармацевтику, то как вы хотите этого добиться? Главное, чтобы [в случае введения ограничений на импорт лекарств] у нас были аналоги. И в России их много. Опять же индийский рынок нам доступен…
Корпорация «ВСМПО-Ависма» (или просто «компания», как говорят здесь) в Верхней Салде — главный налогоплательщик, главный работодатель и главный благотворитель. А местная власть, объяснили мне, «работает в тесном контакте с компанией» — то есть существует лишь формально.
Хотя еще осенью 2017 года большинство в местном горсовете взяли представители оппозиционной заводу фракции. Попытка бунта, как назвали ситуацию в екатеринбургской прессе, произошла на фоне недовольства жителей тем, как предыдущая «тесно связанная» с заводом власть расходовала бюджет и запустила дороги. Как бы там ни было, но нынешняя команда теперь тоже тесно работает с главным налогоплательщиком города. В верхнесалдинской администрации, узнав о моем приезде, объявляют открыто: надо бы обратиться в пресс-службу компании и решать вопрос с ними.
У муниципалитета здесь нет даже своей газеты, зато единственный городской еженедельник «Новатор» выпускает все та же пресс-служба компании. Для информационных нужд мэрии Верхней Салды в газете выделено 4 полосы.
Для детей города компания издает книги сказок про милого Звездного Дракона из титана, а для первоклассников есть даже «букварь молодого инженера». Школьников регулярно водят на экскурсии по заводу, а подростков приглашают в заводские команды по футболу и хоккею «Титан». Рабочим за участие в корпоративных спартакиадах даже приплачивают по 300 рублей.
«Короче, полный пакет, — объяснял мне Никита, молодой рабочий «ВСМПО-Ависма». — С самого рождения и до смерти живешь в фирменной обстановке. Воспитан быть частью города и завода. Мы тут шутим: почетным работникам хорошо было бы выдавать и титановые надгробия».
— Выбор у всякого молодого человека в нашем городе небольшой. Или на завод, или в Нижний Тагил — и там на завод, — рассказывают мне в корпоративном музее «ВСМПО». — Все, конечно, остаются.
При этом в самой Верхней Салде видны лишь эпизодические вложения в инфраструктуру. Состояние дорог, не считая двух-трех центральных улиц, действительно плачевное. Угрюмые кирпичные хрущевки — самое последнее, что строилось в этом городе. Воду из-под крана тяжело воспринимать даже на запах. Кроме Дома книги, который делят местная библиотека и подразделения все той же компании, провести свободное время особо негде. В компании с претензиями не согласны.
«Нет, вы не правы! Мы построили каток, проводятся шахматные турниры, а какие у нас захватывающие дух спортивные соревнования между цехами! — говорят в пресс-службе. — Дороги вообще постоянно ремонтируются. Просто вы поймите, что так устроена нынешняя система: пока власти проведут конкурс, найдут подрядчика, пока подготовят всю документацию, уже наступает осень, а затем и первый снег. В такой ситуации и приходится работать. Какие бы ни пришли бунтари к власти, им придется смириться с существующим порядком».
Но мириться с порядком явно не хотят в первую очередь местные жители. Об этом ясно говорит и победа оппозиционеров на местных выборах 2017 года. Однако прямо противоположное впечатление складывается, если посмотреть, как в Верхней Салде голосуют на выборах губернатора (60% за Куйвашева) и президента (75% за Путина).
Да, в отношениях верхнесалдинцев к властям проследить логику непросто. В инфраструктурных бедах Верхней Салды здесь винят мэрию. Но не имеют претензий к заводу.
«Да вы что, какие могут быть жалобы! — объяснял мне рабочий Никита. — Завод, наоборот, старается, а депутаты его доят! Люди помнят 90-ые, и поэтому вечно будут благодарны предприятию!»
В 90-е завод, вслед за отечественным авиастроением, действительно оказался в глубоком кризисе. С распадом СССР он моментально лишился всех крупных отечественных заказчиков, производство титана упало в 30 раз.
В заводском музее рассказывают, что рабочие получали зарплату тушенкой и лапшой, которую присылали в рамках бартера посредники в сделках с КНР.
Стабильные зарубежные контракты появились только во второй половине десятилетия. Вытащить компанию и весь город из кризиса смог выходец с завода, доктор технических наук Владислав Тетюхин, возглавивший «ВСМПО» в 1992 году. (Проведя глубокую модернизацию завода, в 2012 году Тетюхин продал свой пакет акций, а на вырученные деньги создал в Нижнем Тагиле лечебно-реабилитационный центр.)
Владислав Тетюхин во время церемонии подписания соглашения о создании корпорациями "Боинг" и "ВСМПО-Ависма" совместного предприятия. Фото ИТАР-ТАСС/ Григорий Сысоев
— Налаживать производство было очень непросто, — рассказывает мне 85-летний Тетюхин. — Но мы делали это сами, никто не помогал. К нам иностранцы тогда относились с иронией, не очень верили, что мы сможем показать мировое качество. Но после первой пробы они, удивляясь, заключали с нами контракты. С «Боингом» мы заключили первый контракт в 1998 году в рамках пакета Черномырдин–Гор, потом был «Эйрбас» и т.д. Мы тогда стали друзьями. В США после терактов 11 сентября просела вся авиационная отрасль, сократились заказы и закупки титана. По контракту «Боинг» должен был платить нам неустойку. Но я тогда сказал им: не надо, друзья не бросают друг друга в беде. А потом беда случилась и у нас — в Верхней Салде была мощная вспышка гепатита. И Том Шик, первый вице-президент «Боинга», узнав об этом, немедленно распорядился выделить деньги на медицинские препараты для горожан. Так мы и жили и работали вместе с друзьями долгие годы…
Сейчас средние зарплаты в Верхней Салде — около 35 тысяч рублей, что даже чуть выше цифр по Свердловской области. В 2010 году, еще во времена Владислава Тетюхина, в пригороде Салды появилась особая экономическая зона — «Титановая долина». «Долину» в 2010 году запускал Владимир Путин, на тот момент премьер. Учредителями выступили «ВСМПО-Ависма» и Boeing. Помимо их совместного производства на участке действует еще с десяток фирм, для всех резидентов создан особый налоговый режим.
Я спрашиваю доктора Тетюхина, что он чувствует сейчас, когда все его труды поставлены под угрозу. Владислав Валентинович тяжело вздыхает.
— Это большая угроза тому, что я делал эти десятилетия. Возня в отношении корпорации — она недопустима, антиобщественна, — говорит бывший гендиректор. — Наше сотрудничество [c американцами] одобрял тогда [нынешний] президент России. Мы столько всего сделали, создали такие мощные хозяйственные связи с мировым аэрокосмосом, и я просто не понимаю, кем надо быть, чтобы все это снова разрушить, причем своими же руками.
Текст: Павел Каныгин / «Новая газета», фото Павел Каныгин / «Новая газета», ura.ru
