Одного взгляда на внушительные металлические конструкции в центре Нижнего Тагила достаточно, чтобы понять — они тут очень давно. Возвышающиеся над проезжей частью строения явно не относятся к образцам современной промышленности. Сегодня это единственный на Урале музей-завод. Во времена Советского Союза он звался Куйбышевским, в честь видного революционера и коммуниста. Изначально это было головное металлургическое предприятие известных помещиков и сатрапов Демидовых, которые к бунтарям относились, мягко говоря, без симпатии и, наверняка, провернулись в своих фамильных склепах в день переименования. А начиналось все так…
Жил себе в городе Туле на стыке ХVII и XVIII веков Никита Демидов — счастливый обладатель небольшой оружейной мастерской и металлургического заводика. По тем временам чисто инновационный промышленник, ибо на Руси тогда с производством металлов и всяких железных изделий было туго. На царстве был Петр I, который очень любил кофе, рубить боярам бороды, воевать и проводить всякие масштабные модернизации. Ушлый оружейник Никита Демидов быстро почуял, откуда тянет перспективой, и при случае задобрил рубителя окон в Европу: то ли хитрый пистоль кому-то из его свиты починил, то ли вызвался быстро и качественно сделать государю партию ружей. В общем, по-современному говоря, отхватил небольшой (но заметный) правительственный тендер и выполнил все условия в лучшем виде. После чего карьера тульского промышленника не просто пошла вверх — полетела, обгоняя птиц.
Петр I был человеком широкой души и под впечатлением от демидовских успехов на ниве импортозамещения в части оружейных дел отдал тому под управление несколько работавших на Урале казенных заводов. И еще массу полномочий и земель на строительство новых. Так промышленник регионального уровня стал металлургическим и оружейным олигархом, а на уральских просторах стали вовсю расти демидовские заводы.
Нижнетагильский чугунолитейный и железноделательный завод стал крупнейшим и самым оснащенным в металлургической империи. Вплоть до конца ХVIII века он считался одним из лучших в стране. Его создателем принято считать сына Никиты Демидова — Акинфия. От папы он унаследовал не только тягу к строительству промышленных империй, но и умение подмазываться к властьимущим. В итоге и заводов массу настроил, и придворный чин себе выбил.
В те времена место под завод выбирали, исходя из трех пунктов. Во-первых, нужна была река — тогдашние заводские машины приводились в движение силой воды, так что большинство предприятий начинались со строительства дамбы. Река Тагил не только энергию давала, но и подходила для того, чтобы отправлять продукцию завода водным путем. Дамба запрудила реку на месте постройки будущего завода, а его домны появились за ней — на пять метров ниже уровня воды. Кроме того, рядом имелись месторождения железной руды и огромный лесной массив, который можно было долго и старательно вырубать на топливо для печей. Первая домна заработала в 1725 году, тогда и начался отсчет жизни завода.
Дамба, с которой все начиналось
Чугунолитейный завод в Нижнем Тагиле Акинфий Демидов почитал своим любимым детищем и потому вкладывался в него от души, иногда слегка нарушая закон. На работу брали всех, кого можно к делу приспособить — местных работяг, беглых крестьян (из чужих владений), военнопленных и вообще любых подходящих гастарбайтеров. В ответ на любые потуги указать Демидову на нарушение законов и правил, тот манерно складывал кукиш — связи в высших кругах делали его неуязвимым. Да и госконтракты у него были огромные. Не только по части оружия (чугун с тагильского завода в значительной мере шел на отливку пушек).
Ушлое семейство выбило себе подряды на изготовление морских якорей и других металлических изделий для нужд флота. Еще Акинфий остался в истории, как очень жесткий менеджер. Таких мелочей, как трудовой кодекс, тогда не существовало, а потому провинившихся работников наказывали не только рублем. Могли и в кандалы на голодную диету посадить, и выпороть, что частенько заканчивалось кончиной воспитываемых. Условия работы на железоделательном производстве даже без наказаний были такие, что описание адовых кругов на их фоне выглядит туристической брошюрой. По 12 часов в духоте цеха, где постоянно плавится металл, имеющий температуру в несколько тысяч градусов. Он задорно плещется, иногда попадая на зазевавшихся мастеровых. Защитных костюмов тогда толком не было, да и угоришь в защите-то при таком пекле. В лучшем случае кожаный фартук, а если на голый участок тела раскаленный металл брызнет — прожжет до кости. Ни о каких больничных и пособиях по инвалидности, естественно, речи не шло, только жесткие наказания, если плохо работаешь.
Мастеровые ябедничали в столицу, но безрезультатно. Поэтому, когда на Урале объявилось мятежное войско Емельяна Пугачева, рабочие завода в массовом порядке самовольно набрали отпусков без содержания, чтобы оторваться за былые обиды. Это могло плохо сказаться на заводе — домны, где плавят руду, не должны остывать ни на час, иначе расплавленный металл застынет прямо в них — придется ломать домны и строить их заново. Но даже в период массовых побегов работяг к Пугачеву, домны удалось каким-то чудом сохранить, и завод продолжил работу.
В ХVIII век нижнетагильский завод вошел, как одно из крупнейших и наиболее передовых предприятий в отрасли. Завод поставлял разные виды металла, как по России, так и за границу. А вот Демидовы были уже не те — вместо того, чтобы дальше развивать свою империю, интриговать в правительстве и наращивать свое влияние везде, где можно, носители звучной фамилии занимались кто чем: придворными заделались, меценатствовали, путешествовали или ярко и со вкусам пропивали и проигрывали в азартные игры огромные суммы. Итогом этого векового кутежа стала серьезная техническая отсталость уральских заводов в ХIХ веке — в пору промышленной революции и непрекращающихся технических новшеств демидовские заводы скатились на догоняющие позиции.
Однако и в этот период тагильский завод выстоял. Во-первых, он был одним из крупнейших в стране и слишком многие были заинтересованы в том, чтобы он продолжал работать. Во-вторых, придворные Демидовы не собирались уступать госконтракты каким-то там новаторам. Ну и что из того, что у них производство современное? Зато у нас связи обширнее. Тогда нижнетагильский завод стал крупнейшим поставщиком металла на строительстве транссибирской магистрали.
При этом кое-какую модернизацию олигархи Демидовы все же провели — например, стали внедрять на заводе паровые машины и другие передовые по тем временам технологии. Кстати, именно на демидовских заводах трудились отец и сын Черепановы — создатели первого русского паровоза. Кроме того, здесь налаживали производство металлических изделий — в основном для собственных нужд. В 1892 году тут появились мартеновские печи, а в 1913 — своя электростанция. За свою историю завод попробовал машины на самой разной тяге — и движимые водой, и работающие на пару, и действующие от электрической силы.
После Первой мировой войны, краха монархии и становления на Руси власти рабочих и крестьян завод захирел: некому было работать, все бегали по лесам с винтовками — то за белых, то за красных, то за деньги. Только в начале 20 годов ХХ века завод понемногу возобновляет работу. На место демидовских приказчиков пришли красные комиссары. В 1930 году здесь проводят очередную масштабную реконструкцию, потому что в стране — индустриализация, «пятилетки» и прочее строительство социализма ударными темпами: металл нужен в огромных количествах. Так, за стахановским трудом дожили до Великой Отечественной.
В годы войны многие уральские заводы меняли свою ориентацию — в Ирбите пивзавод перешел на выпуск мотоциклов, а в Билимбае вместо литья чугуна орудовали пилами строители первого реактивного самолета-истребителя. Но тагильские работяги все так же делали металл. Только если раньше специализировались на чугуне, кровельном железе и других мирных сплавах, то теперь пришлось осваивать и развивать производство броневой стали для танков и легких дюралевых сплавов для авиации. Так что кардинальных перемен в жизни завода не произошло: только нормы выработки стали больше, трудовые условия жестче, а квалифицированных рабочих стало меньше — многие ушли на фронт. Всю войну завод ударно работал для военной промышленности, но вот после…
После войны советские руководители посмотрели на завод критически — объемы производства на нем стремительно падали из-за устаревшего оборудования. Проводить еще одну глобальную модернизацию было накладно: проще завод снести и новый построить. И потом, за минувшие века вокруг чугуноплавильного производства как-то незаметно вырос довольно крупный город. Расположение завода в центре Нижнего Тагила, конечно, делало его удобным с точки зрения логистики, но на экологии сказывалось плачевно. В итоге производство стало постепенно затухать — цех за цехом. Старожилы говорят, что когда останавливали домны, построенные еще при Демидовых, из них не переставая шел чугун: раскаленный металл лился много часов, куда дольше, чем ожидалось. Будто старая плавильная печь не желала умирать. Домну заглушили, не дожидаясь пока этот поток иссякнет, а застывший бесформенными кусками чугун из той последней партии до сих пор лежит у ее подножия. В 1987 году завод прекратил работу.
Сначала историческое предприятие хотели просто снести, но не дошли руки — на дворе была перестройка. Какое-то время заводу грозил банальный распил на металл — хваткие деляги тех времен могли и пару атомных субмарин типа «Акула» загнать на вторчермет по сходной цене, что уж там завод. Однако нашлась инициативная группа, которая добилась для предприятия статуса завода-музея-заповедника. Это спасло его от сноса и гибели от хватких рук продавцов металлолома, но породило и некоторые проблемы.
Завод раскинулся на солидных площадях — многочисленные цеха, выставка железнодорожной техники, строения дополнительных производств и сопутствующих подразделений (столовой, банного комплекса, конного завода)…А персонала на весь огромный комплекс всего несколько человек — финансирование не позволяет расширить штаты. Экскурсоводы пока справляются — три человека проводят по одной-две экскурсии в день. В среднем два часа на группу. Иногда, в период наплыва туристов, им на подмогу приходят сотрудники Нижне-Тагильского краеведческого музея.
А вот охраняется огромная площадь скудно — один пост на бывшей заводской проходной, да охранник с собакой на обходе. В итоге по музею-заводу постоянно шляются посторонние — от вездесущих подростков, до честных экскурсантов, случайно забредших на территорию музея через проход в заборе. Экспонаты огромного музея медленно, но верно покрываются слоями граффити и мудрыми надписями в духе «Ося и Киса были тут». Часть лестниц, ведущих на высокие заводские конструкции, пришлось спилить, чтобы посетители-нелегалы не ползали наверх. Развивать музей и добавлять ему какой-то интерактивности банально не на что — те небольшие деньги, что зарабатывает музей, уходят в казну, а особый статус не позволяет сдать часть еще исправных, но неинтересных для посетителей помещений в аренду. Труженики музея надеются, что это когда-нибудь изменится.
Пока завод-музей облюбовали участники 4-й Уральской индустриальной биеннале современного искусства, которые прошлым летом развернули в нескольких помещениях предприятия свою экспозицию.
Один из цехов они переоборудовали в соответствии со своими представлениями о том, как должен выглядеть отдых пролетариата. Для этого емкости, некогда предназначенные для перевозки расплавленного металла, стали прудами для карпов, чугунные отливки выстроились в скульптурные группы на песке и превратились в постиндустриальные сады камней. В итоге из этих и некоторых других инсталляций должна получиться «тотальная комната отдыха» — памятник труду поколений людей, которые работали и жили здесь на протяжении 300 лет, так говорят о своем перфомансе организаторы.
И все же, Нижнетагильский железоделательный завод — счастливое исключение. Большинство исторических предприятий, веками зарабатывавших Уралу славу промышленного края, сейчас просто рассыпаются на части.
{gallery}gallery/08_03_18{/gallery}
Евгений Лобанов/ekburg.tv
