В начале второго десятилетия ХХ века в Российской Империи многим гражданам жилось туго. Особенно тем, кто в шинелях и с винтовками сидел в окопах под огнем крупповских пушек — на дворе стояла Первая мировая война, и наши части испытывали снарядный голод.
Дело в том, что масштабы боевых действий, развитие скорострельной артиллерии и, как результат, астрономический расход боеприпасов оказались для нашей военной промышленности суровым нежданчиком. Раньше так не воевали. И вообще, русская армия в канун Первой мировой активно закупала пушки в солнечной Франции и расчитывала в случае большого мордобоя получать снаряды оттуда же. Но когда все завертелось, потомкам Наполеона стало не до торговли боеприпасами — свои бы пушки прокормить. Да и бравые дойче зольдатен уже вовсю маршировали по Европе, нарушая довоенную логистику самым беспардонным образом.
Упомянутые выше гигантские масштабы сражений привели к тому, что все страны-участницы мирового побоища очень быстро расстреляли все запасенные до войны снаряды и лихорадочно налаживали новые производства осколочно-фугасных пряников, коими должны были угощать набегающих супостатов. Германия одна из первых преодолела снарядный голод, и в 1915 году ее орудия буквально засыпали российские окопы шквалом снарядов, в то время как наши пушки все еще сидели на диете и огрызались чуть ли не парой выстрелов в день.
Надо было что-то менять, и в будущем уральском Танкограде срочно стали строить завод, чьей главной задачей было производство артиллерийских боеприпасов. А принадлежало сие предприятие не кому-то, а наследникам князя Сан-Донато. Так звучал титул Павла Демидова, продолжателя тех самых Демидовых, что промышленность по всему Уралу развивали еще со времен Петра Первого.
Павел Демидов
Павел сам был не то чтобы сильно промышленник и делец, просто наследник демидовской империи, как и его дядя Анатолий — первый князь Сан-Донато. Жительствовать Анатолий предпочитал не на суровом Урале, а в теплых европейских странах. Там он и познакомился с носительницей другой известной фамилии — Бонапарт: Матильда Летиция Вильгельмина Бонапарт была племянницей самого Наполеона I и дочерью Жерома Бонапарта, младшего брата Наполеона и бывшего короля Вестфалии. Вот чтобы русский Демидов смог вступить в брак с представительницей столь звучной фамилии, тосканский великий герцог и выдал ему титул князя Сан-Донато (это по названию имения Демидовых в тех краях), который унаследовал его сын. В окрестностях Нижнего Тагила впоследствии появились станция Сан-Донато и одноименный поселок. А получи Павел каким-то образом фамилию матушки, могла бы быть в окрестностях Тагила деревня Бонапартовка, например…
Анатолий Демидов
Итак, наследники Павла Демидова, он же князь Сан-Донато, отдают приказ о строительстве завода и получают государственный тендер на поставку в армию 200 000 фугасных бомб для гаубиц. По 64 рубля за штуку — то есть сумма контракта составляет 12 800 000 рулей. Это царские рубли — в современном исчислении 16,4 миллиарда рублей. Так что демидовский потомок в своем итальянском поместье готовился стать одним из тех, кому война — не война, а мать родна.
Коллектив завода в 1916 году. Тогда женщины тоже у станков стояли
И заскрипели пилы — металлические, а не фигуральные. Значительная часть Высогорского механического завода поначалу была деревянной. Часть заводских зданий были сделаны из дерева, между ними вместо тротуаров лежал бревенчатый настил. Единения с природой заводчанам добавлял подходящий впритык к заводу лес и озерца, уютно расположившиеся прямо на территории предприятия — их забыли или просто не успели осушить при строительстве. Добавьте к этому известную жестокую демидовскую дисциплину, 12-часовой рабочий день, тяжелый, часто ручной труд со взрывчаткой и прочие серьезные лишения для пролетариев в военное время — не удивительно, что на этом заводе активно действовали и имели поддержку революционные подпольщики. Кроме того, вспомним, что приходится как раз по пути многим каторжникам, бегущим с холодных сибирских просторов поближе к центральным губерниям, и вспомним еще одну особенность демидовского менеджмента — на работу брали любого мужика, если он был крутым спецом. Не особо интересуясь прошлым. В итоге к 1917 году на заводе скопилось множество квалифицированных, но чрезвычайно революционных пролетариев.
В 1917 году власть на заводе перешла от собственника Демидова к совету директоров, свеженазначенных из числа пролетариата. Тренд тогда был такой: заводы — рабочим. Вот они и национализировали предприятие. Но многих трудовых подвигов при новом руководстве не случилось — производство встало. По официальной версии, из-за саботажа: буржуй Демидов и князь Сан-Донато в одном лице через доверенных людей на заводе подстроил пакости, чтобы собственность революционерам если и досталась, то в неисправном виде. А починить завод не успели — к Тагилу тогда подошли войска адмирала Колчака с намерением пересмотреть результаты национализации.
И вот здесь сказалась революционная закалка Тагильских рабочих — многие города в то время не особо сопротивлялись ни красным, ни белым, философски наблюдая за их баттлами и ожидая чья возьмет. Но тагильские пролетарии, в том числе многие труженики Высокогорского завода, с войсками Колчака сцепились крепко. За адмирала тогда стояло много опытных вояк — и суровые сибиряки, и бывалые, хоть и ушлые чешские легионеры. Советскую власть и пролетариев они из Тагила выперли. Последние жестокие бои шли за станцию Сан-Донато, названую в честь владельцев Тагильских заводов. И до июля 1919 года Нижний Тагил, а с ним и Высокогорский завод находились под контролем белых. Потом белых выгнали, гражданскую войну окончили, и началась в Тагиле, как и на всей Руси, индустриализация в советских масштабах.
В постколчаковское время Высокогорский завод перековал мечи на орала и вместо снарядов подрабатывал ремонтом вагонов и производством всякой железнодорожной всячины. Условия работы — не лучше, чем при царе. В стране гражданская война, нормы работы велики, а в довесок голод и тиф, сырья и топлива постоянно не хватает. А уж работка… Темное, часто деревянное помещение с низкими потолками. Зимой холодно, летом жарко. Вручную выковывай и шуруй железяками по 20-40 килограммов весом. От пара, пыли и газа дышится как будто в аду, да еще глаза ест. Механизация труда? Электрические станки? Конвеер? Не, не слышали — все руками.
В 1923 завод вообще закрылся на консервацию, но через четыре года опять ожил. В 30-е годы тут провели модернизацию, появилось современное оборудование, в том числе чешской фирмы «Шкода» (позже, когда немцы захватят Чехию, заводы этого концерна будут вовсю работать на рейх, а противостоять их изделиям будут уральские железки, в том числе и сделанные на Высокогорском заводе, на станках той же марки). В 30-е годы, когда в стране вошла в моду шпиономания, завод остался почти без опытных менеджеров — руководство пошло по политическим статьям, а их место заняли молодые рабочие. И все равно завод развивался, модернизировался, наращивал объемы и прирастал подсобными хозяйствами, вспомогательными структурами, учебными организациями. Пятилетний план развития, необходимость догнать и перегнать капиталистические предприятия. Вперед, к победе коммунизма.
Но планы пятилеток пришлось отложить — настал июнь 1941 года, началась Великая Отечественная война. 2000 рабочих ушли на фронт, а заменять их пришлось женщинами, детьми и стариками. По случаю войны вернули 12-часовой рабочий день, а руководство перевели на казарменное положение — начальники жили на заводе. Высокогоский завод опять производил снаряды, причем не только обычные артиллерийские, но и реактивные — к знаменитым «Катюшам». Около семи миллионов снарядов за всю войну — планы производства выполнялись и перевыполнялись. Причем, во многом это заслуга 12-летних пацанов, которые работали в то время на заводе. Им не хватало роста чтобы дотянуться до станка и приходилось работать стоя на подставках.
Кроме адского многочасового труда — уход за ранеными. В подшефных помещениях завода размещался госпиталь. Скудный паек, который дополняли хвоей, щавелем и другими скупыми дарами уральской природы. Не хватало не только еды, но и одежды, средств личной гигиены. Заводская дезинфицирующая камера и баня работали круглосуточно. А на заводских мощностях размещались еще и эвакуированные предприятия, с ними прибывали люди со всех концов СССР. Всю войну люди проработали тут в тяжелейших условиях, иногда умирая прямо на производстве.
Но результаты их трудов обеспечивали нашим войскам запас боеприпасов, а немцам — массу острых ощущений от уральских снарядов. Особенно им запоминались пламенные приветы от «Катюши», которую они нарекли «сталинским органом». Ноты для этого органа заготовляли на Высокогорском механическом заводе.
Дальнейшая история Высокогорского механического завода в чем-то стандартна как для уральских, так и вообще для советских предприятий. Послевоенная страна нуждалась буквально во всем. Поэтому, продолжая выпуск товаров военного потребления, высокогорцы стали производить мирные товары. Вот краткий и далеко не полный перечень того, что в разные годы тут производилось: двигатели внутреннего сгорания, пастеризаторы, мясорубки, электродуховки, ветродвигатели, плуги, грядоделатели, стиральные машины.
Государственные контракты, тысячи рабочих, постоянная модернизация оборудования и рост объемов производства. Если когда-то тут все начиналось с бревенчатых цехов, то после войны выросло огромное предприятие размером с небольшой город. И как и для многих заводов, особенно связанных с производством военных товаров, все рухнуло в начале 90-х. Резкое сокращение оборонного заказа здесь ощутили еще во времена перестройки, на закате советской эры. А к моменту краха СССР тут и вовсе забросили производство артиллерийских снарядов, а из военного производили только противотанковые гранаты. Потом и их производство сошло на нет. Завод остался без госзаказов и шел ко дну. На нем пытались наладить крупные предприятия по производству разных мирных товаров — мебели, посуды, электропилы… Но успехом эти начинания не увенчались. Кое-как протянув до 2003 года, завод начал процедуру банкротства.
Сейчас от былого промышленного мастодонта, поставлявшего боеприпасы на две мировые войны, осталось мало. Разве что ворота с именем завода и орденом Ленина напоминают о его трудовых подвигах. На территории бывшего Высокогорского механического завода разместились не менее десятка самых разных предприятий — тут и металлолом принимают, и мебель понемногу делают, и склады со всякой всячиной держат. А вот завода как единого целого нет. Часть его помещений надстроили и облагородили. Некоторую часть забросили, а входы в эти склепы промышленной истории замуровали и заварили, чтобы не шлялись там любопытные. Многие старожилы Тагила по памяти еще называют все это скопление ВМЗ (Высокогорский механический завод). Но на самом деле это еще одна могила некогда мощной уральской промышленности. Просто обжитая.
Раньше тут была настоящая Мекка для любителей заброшенных зданий, но сейчас те из них, что не используются арендаторами, замурованы. Но еще пару лет назад тут была масса обломков старой жизни завода.
2015 год:
Текст: Евгений Лобанов/ekburg.tv. Фото: Алексей Медведев, Евгений Лобанов
