Пять лет назад миллионер Владислав Тетюхин начал строить в Нижнем Тагиле медицинский центр. На свои деньги. В 2014 году появился Уральский клинический лечебно-реабилитационный центр. Тетюхин вложил в него почти все свои средства.
Из «титанового короля» он превратился в «святого миллиардера». Во-первых, потому что клиника, равная лучшим в мире по всем параметрам, появилась далеко от столиц. Во-вторых, в головах многих не укладывалось, как можно, находясь на 153 месте в списке Forbes с состоянием 690 миллионов долларов, инвестировать их в провинциальную медицину. Не в акции, шедевры живописи, яйца Фаберже или футбольные клубы Европы. А в здоровье простых уральцев.
В 1990 году Тетюхин возглавил ВСМПО. В 2000-х корпорация «ВСМПО-Ависма» занимала около трети мирового рынка титана, обеспечивая 30–50 процентов потребностей в этом металле компаний Boeing и Airbus. В 2006 году Тетюхин продает акции предприятия госкорпорации «Ростехнологии».
В конце ноября Владиславу Тетюхину исполнилось 85 лет. Он не очень любит говорить о себе, но готов бесконечно рассказывать о своем центре. И, если Тетюхин произносит «мы», в половине случаев это надо понимать, как «я». И, кажется, он может вспомнить каждую из тысяч бесплатных операций, которые сделаны в построенной им клинике, собранными им врачами, на закупленном им оборудовании. Пациентам, которые никогда бы не смогли вернуться к прежней жизни, если бы не титановые суставы и титановые деньги Тетюхина. Зачем он это сделал? Герой рассказал ekburg.tv.
Я пришел в медицину из техники. Когда активно работал в промышленности, мне все было понятно. И, честно говоря, процентов восемьдесят из того, что делается в медицине, я не понимаю…
Есть строчка у Лермонтова, помните, «я знал одну лишь думы власть, одну, но пламенную страсть». Мне был интересен титан, титан был моей жизнью. Но сейчас акценты сместились. При всем моем глубоком уважении и любви к титану появилась новая страсть — клиника. Ничего с этим не поделать. Если честно, то сейчас моя жизнь — это медицина. Просто так по жизни сложилось, что если я чем-то увлекаюсь, то на полную катушку.
Клиника создавалась не на пустом месте. Проблема, связанная с заболеваниями костно-мышечной системы, была остра. Особенно там, где процветает промышленность. Можно было видеть идущих по улице людей, которые явно нуждались в эндопротезировании. Людей, которым не больше шестидесяти. Нужно было продлевать им полноценную жизнь.
Когда в 2010 году появилась возможность создать центр, мы начали его проектировать вместе с немцами. Позаимствовали все лучшее, что только можно. Операционное лечение, реабилитационные процессы. И не только. Например, взяли на вооружение систему силовой реабилитации, разработанную Школой Сергея Бубновского.
В 2012 году построили центр. Потратив около пяти миллиардов рублей. Закупили самое лучшее оборудование, которое существовало в тот момент. Создали мощные реабилитационные возможности, которых нет в российских центрах. За три года сделали около 16 800 операций, из них около девяти тысяч — это ортопедические; 5600 — эндопротезирование коленных и бедренных суставов.
Но если мы говорим о протезировании тазобедренного сустава, то это — тоже титан. Правда, если колено — то, в основном, кобальт-хром. У нас в стране нет таких предложений. Не потому, что кто-то что-то не умеет делать. Просто это очень серьезная операция и если вы ставите протез, то должны понимать — он будет служить пациенту много лет. В пяти-десяти процентах случаев бывает, что приходится делать ревизию — менять уже поставленный протез. Мы стараемся, чтобы у нас эта цифра не превышала пять процентов. Поэтому к тому, что заменяет суставы, мы очень требовательны и готовы работать только с компаньонами, у которых за спиной солидная история. У нас это партнеры из США и Европы.
Мы долго собирали докторов — из разных регионов России, Украины и Казахстана. Сейчас в клинике остались люди, которых интересуют технологии, медицина. Мы стараемся их не отвлекать хозяйственными вопросами. У них и без того большая нагрузка. Для людей, которые хотят работать с новыми технологиями, это очень ценно. Вы знаете, с точки зрения профессионала, важно, когда удается создать полную цепочку — от операции до полного восстановления.
Я в свое время поехал в Нижнюю Салду на завод из-за этого, чтобы реализовать то, что мне дал институт, то, чем я увлекся. И в наших докторах вижу такое отношение к своему делу. Это не те люди, что бегут за морковкой. Они — ученые. Им важен процесс! Как сложится жизнь — никто не знает. Они могут завтра уехать в Москву, Питер, Берлин или Нью-Йорк. Это их дело. Но сегодня им интересно у нас. Мы сделали для них нормальное достойное жилье. Большой благоустроенный дом с одно-, двух и трехкомнатными квартирами, парковки, детские площадки. Зарплата в среднем 77 тысяч рублей: реальный интервал от 40 до 120 тысяч рублей. Сестры тоже не в обиде.
Что привлекает к нам сильные кадры? Комплексный подход. У нас врач может не просто сделать операцию, а вылечить человека. Увидеть тот самый конечный результат! Поставить на ноги!
И пациенты у нас очень загружены. Сначала они бастовали. Понимаете, в чем дело… Считается, что, если попал в больничку — лежи и отдыхай, как бревнышко. У нас же другая психология и другой подход: чем ты активнее себя ведешь, тем быстрее все заживает. К сожалению, такую психологию, порой, приходится насаждать насильственно. Мы для того, чтобы быстрее проходила реабилитация, собрали боевую команду из спортивных вузов, они прошли специальную подготовку и наряду с докторами занимаются лечебной физкультурой и восстанавливают людей.
В итоге наши пациенты начинают относиться к нашей философии с пониманием. У нас была заслуженная учительница из Салды на эндоротезировании. 85 лет! Она вышла из нашей клиники, и у нее открылось второе дыхание. Она, конечно, не бегает, но живет полной жизнью!
На следующий день после операции мы пациентов заставляем ходить в палате. На второй — они выходят в коридор. И у нас никого не удивляет, когда на пятый день после операции на суставах человек спустился с четвертого этажа и поднялся назад. Он поступил так необдуманно, нарушил наши правила — потому что должен был передвигаться с сестрой. Но он был рад. И я рад.
Недавно у нас в клинике были два олимпийских чемпиона. Один по борьбе, второй — гандболист. Им сделали операции на тазобедренном и коленном суставах. Лечатся у нас волейболистки «Уралочки». Это люди, которым знаком метод реабилитации в других клиниках. Они могут сравнивать нашу с зарубежными. И сравнивают. В пользу нашей.
85 лет — это не 55 или 65. Поэтому к своему возрасту я отношусь негативно, но терпеливо. «Мои года — мое богатство»? Это работает только по молодости, тогда года — богатство, а потом в кармане появляется дырка и богатство все утекает. Я имею в виду, что появляются возрастные проблемы типа маразма и другие проблемы со здоровьем. Человек тощает.
Средний возраст наших пациентов — 60 лет. У них ясная голова, они еще могут работать, решать задачи государства, поднимать нашу инженерию, помогать своим родственникам. А мы — можем бороться с артрозом, можем отодвигать тот период, когда необходима будет операция.
В западной Европе делается три операции на 1000 человек. У нас — 0,7. В чем дело? Есть несколько нюансов. Общеобразовательная медицинская неосведомленность: русские — терпеливые люди. Поэтому терпят боль. А надо объяснять — если сегодня ты терпишь боль в одном бедре, через год-два заболит второе бедро, потом колено, позвоночник… Ты деформируешь себя. Ты сам в себе генерируешь болезнь. Второй момент — доступность. Житель какого-нибудь села думает: как мне пробраться в больницу в большом городе?
Я очарован Эндо-Клиникой в Германии, в Гамбурге. Там трудятся 16 бригад из трех человек, во главе каждой — профессор, кроме него — доктор наук и начинающий доктор. Клиника работает как часы. Одна бригада делает в год от 300 до 400 операций. Это поток. Они довели высококвалифицированную медицинскую помощь до рутинного (в хорошем смысле этого слова) уровня. Для нас это пример.
У нас четыре бригады. Наши ребята делают от 200 до 300 операций в год. Это тоже великолепная практика. Когда делался проект, наш расчет был, что центр делает в год от 4000 до 4500 операций по эндопротезированию. Но сейчас мы делаем в четыре раза меньше, чем наша клиническая потребность.
И за счет платных услуг мы не можем увеличить количество операций. Нет у нас того населения, которое может платить. В Европе операция стоит от 8 до 12 тысяч евро. У нас примерно 3,5 тысячи евро. При том, что условия у нас потрясающие. Все операционные по последнему слову техники — в Европе не везде есть такое оборудование.
Мы готовы принимать больше пациентов. Но… Было письмо на адрес Путина о нашей проблеме: о том, что есть такой центр, он может помогать не только жителям области, но и жителям соседних регионов. Так вот на этом письме президент написал министру здравоохранения РФ категорическую резолюцию «помочь и доложить об этом». Видимо, есть какие-то проблемы в минздраве РФ, потому что это было в ноябре 2015 года. За это время ни одной федеральной квоты не поступило.
Масса проблем в медицине. Мне кажется, система здравоохранения работала более продуктивно для людей в советское время. Была деформирована в девяностые. И эта деформация сохранилась до сих пор. Как из этого состояния выбраться в нормальное — сказать сложно. Но, тем не менее, мы — каждый, кто связан с медициной, — должны делать все возможное, чтобы оказывать помощь на соответствующем уровне.
По материалам ekburg.tv
