Сегодня полгода как не стало уникального человека Владислава Тетюхина. Занимавший в 2012 году 153-е место в списке Forbes с состоянием $690 млн, он вложил все деньги в строительство уникального медучреждения. Причем не в Москве, а в глубинке России - Нижнем Тагиле. Тетюхин стал своеобразным революционером: он показал простым рабочим, что бесплатно по полису ОМС в России можно лечится не хуже чем за границей.
Однако это понравилось не всем. Уральский клинический лечебно-реабилитационный центр с первого дня стали ограничивать в квотах, ставя медучреждение на грань выживания. Тетюхин открыто заявлял, что центр планомерно уничтожают. Сейчас его будущее туманно. Сегодня ровно 6 месяцев со дня смерти Владислава Тетюхина и наследники могут полноправно вступить в свои права. Однако губернатор Евгений Куйвашев уже говорил о желании выкупить у них Уральский клинический лечебно-реабилитационный центр, тогда он станет филиалом областной больницы.
Тетюхин был против такого развития событий. Но весь центр держался на его харизме и лоббистских возможностях. Сейчас за уникальный центр постоять некому.
Про Уральский клинический лечебно-реабилитационный центр уже много написано, но вот историю самого Владислава Тетюхина, как он стал владельцем крупнейшего производителя титана в мире, а после лишился любимого дела, знают немногие. Ниже большой материал издания «Секрет фирмы», написанный еще при жизни Владислава Тетюхина.
Если предложить красным директорам, ставшим в 90-х владельцами своих предприятий, загадать желание и пообещать, что оно сбудется, многие скажут: «Пусть государство заберёт у меня завод, а я буду, как раньше, наместником с широкими полномочиями». Владислав Тетюхин тоже не хотел перековываться в предпринимателя и отдал государству крупнейшую титановую компанию мира ВСМПО-АВИСМА. И хотя за свою долю он получил $170 млн, эта сумма происходила от сильно заниженной оценки акций — на рынке сделку называли грабежом.
Обычно у Тетюхина берут интервью как у мецената, вложившего все свои миллионы в суперсовременную больницу, единственную в своём роде на Урале, но на самом деле история титанового короля — о парадоксальной вере в государство, устраивавшее ему сюрпризы раз за разом, а также об итоге, к которому привела Тетюхина эта вера.
В июле 2006 года Тетюхин пожаловался своему знакомому Юргену Тофту на колени: болят так, что ходить сложно, всё-таки уже 73 года. Тофт — хирург, профессор, основатель клиники «Центр колена» в Мюнхене — отправил Тетюхина в свой госпиталь на срочную операцию. Последней мыслью миллионера перед наркозом была: «Чёрт, к лыжному сезону не восстановлюсь». Но уже в ноябре Тетюхин вышел на склон.
Однако, вернувшись в Россию, он получил травму иного рода — потерял контроль над делом всей жизни. Госкорпорация «Ростех» вынудила его продать акции ВСМПО-АВИСМА — компании с выручкой 28 млрд рублей, главного поставщика Boeing, Airbus и Rolls-Royce.
Тетюхин не стал бунтовать, не покинул страну, в отличие от своего бизнес-партнёра Вячеслава Брешта, и вообще не сказал ни одного плохого слова о тех, кто забрал у него компанию.
«Жизнь человека быстротечна, а государство — вечно», — бросил титановый магнат журналистам в 2006 году.
Уже на реабилитации в госпитале Тетюхин понял, что с предприятием придётся расстаться, и решил заняться медициной. Несмотря на конфликт с «Ростехом», он посчитал, что государство должно ему помочь.
Это все госпиталь Тетюхина, включая жилые корпуса
С тех пор прошло десять лет. Я встречаю Тетюхина в лечебно-восстановительном центре на окраине Нижнего Тагила. Немного сутулясь, худой человек среднего роста в потёртых джинсах и рубашке с короткими рукавами (на улице +12 °С) бодро пересекает холл и бросает помощникам: «Проведите ему экскурсию, поговорим потом. И ещё: позовите главврача, надо обсудить кое-что». Не дожидаясь ответа, Тетюхин убегает вверх по лестнице, мимо стен с репродукциями Сандро Боттичелли.
На больницу Тетюхин потратил все свои деньги — больше 3 млрд рублей. Госпиталь открылся два года назад и за это время уничтожил очередь на эндопротезирование коленного и тазобедренного суставов в Свердловской области. Однако загружен центр всего на 60%, так как до сих пор не получил статус федерального центра. Пока Минздрав тянет, Тетюхин теряет деньги.
Советский фильм
Тетюхин — коренной москвич, родился в семье сотрудников НКВД. Отец строил аэродромы, в том числе Шереметьево. Мать была оперуполномоченным. «Искала воров, в репрессиях не участвовала», — утверждает Тетюхин. У семьи ни в чём не было нужды, даже в эвакуации в Куйбышеве и Оренбурге не голодали. Говоря о детстве, Тетюхин вспоминает няню, которая крестила его втайне от родителей.
После школы он поступил на кафедру новых материалов МИСиС, где изучали титан и его возможности. Лёгкий и прочный металл заинтересовал учёных и промышленников СССР после того, как американцы начали активно использовать его в авиа- и ракетостроении. В Союзе, как и в Штатах, обнаружились природные запасы титана, и выпускник Тетюхин стал пионером промышленного производства металла. Его распределили на Верхнесалдинское металлургическое производственное объединение.
Группа титанщиков — пять человек, Тетюхин с другом — руководители. В день нужно произвести шесть слитков. Работа — сплошной эксперимент над составом сплава. Тетюхин чаще ночевал на кожаном диване в приёмной директора, чем дома. Однажды его размышления над формулами и графиками прервал оглушительный взрыв — уже 30-й в плавильном цехе, но в этот раз небывало сильный. Раскалённый металл прожёг стенку печи, жидкий титан взорвался. Конструкции бронекожуха разлетелись, и оба техника, следивших за плавкой, погибли. Трое оставшихся в группе титанщиков придумали, как избежать таких взрывов, и с тех пор в Салде обходится без катастроф.
Подписание договора с Boeing, 2002 год
Половина титана, который делали Тетюхин с командой, шла на нужды авиации, половина — на ракеты и флот. В 1976 году на ВСМПО сделали сплав для первой титановой подводной лодки К-162, ставшей мировым рекордсменом по скорости движения под водой — субмарина шла на 80 км/ч. Инженеры, в том числе и Тетюхин, получили Ленинскую премию. Он, как в детстве, ни в чём не нуждался, был на привилегированном положении, несколько раз выезжал в капиталистическую заграницу, например на авиасалон в Ле-Бурже.
Франция произвела впечатление: Тетюхина восхитили музеи, картины импрессионистов он полюбил на всю жизнь и спустя полвека повесил в своём госпитале их репродукции. Он вспоминает, как удивлялся раскрепощённым девушкам в мини-юбках, как поразился, когда учуял запах красного вина, исходящий от находившегося при исполнении жандарма, но Европа оставалась для него чужой и непонятной диковинкой. «В Союз я всегда возвращался с радостью и облегчением», — повторяет Тетюхин, и похоже, что искренне.
В конце 70-х Тетюхину пришлось оставить предприятие и вернуться в Москву — тяжело заболел отец, семье нужна была помощь. Тетюхин возглавил титановую лабораторию во Всероссийском научно-исследовательском институте авиационных материалов — работал над созданием сплавов для «сушек», «тушек» и ракет. Чем ближе дело шло к перестройке, тем меньше становилось заказов от военных. Тетюхин хорошо видел, что и его институт, и салдинский завод ВСМПО работают не в полную мощность и с каждым годом производят всё меньше титана.
Когда ГКЧП отстранил от власти Михаила Горбачёва, Тетюхин с обоими сыновьями вышел к Белому дому. Они простояли там два дня: возводили баррикады, ночью грелись возле костров, беседовали с мирно настроенными танкистами. Когда готовились к штурму и выстраивали кольцо, бывший воин-афганец в камуфляже объяснял: «Если на вас пойдут, стойте и не сопротивляйтесь. Уговаривайте себя терпеть».
Штурма не состоялось, но Тетюхин запомнил совет.
Всё по-новому
Спустя год после путча в дверь квартиры Тетюхина позвонила делегация из начальников цехов ВСМПО. Хозяин разлил по чашкам чай. «Завод разваливается, заказов нет, спасайте!» — жаловались ходоки. Портреты Тетюхина висели в Музее титана, на самом заводе, украшали книги об истории ВСМПО.
Неделю назад уральцы уже звонили Тетюхину с предложением стать гендиректором ВСМПО. Он отказался: 59 лет, скоро пенсия, новая дача в Подмосковье, поздно «перестраиваться на рыночные рельсы». Но во время личной встречи он задумался: «Если завод развалится, то грохнется и титановое производство в России, а я ему всю жизнь отдал. Это что, моя жизнь получается бессмысленной?»
При этом дела на ВСМПО шли не совсем плохо. Завод отлил вдвое больше титановых слитков, чем в Европе, США и Японии вместе взятых. В Салде работало больше 20 000 человек, и, несмотря на падение спроса, предприятие в конце 80-х запустило сразу несколько новых цехов. Успели вовремя: в начале 90-х спрос на титан упал в 30 раз, в стране перестали строить подлодки и ракеты.
Тетюхин поехал осматривать владения на паровозе. Завод в Верхней Салде настолько огромный, что на его территории есть железная дорога. Гендиректор не узнал предприятие, которому отдал 30 лет жизни: кругом разруха, ценный металл кое-как свален в кучи. «Надо выходить на Запад», — мрачно заявил Тетюхин после паровозной экскурсии.
Да, всё, что пишут о Тетюхине, напоминает советский производственный роман, но что поделать, если его жизнь — образец заводской агиографии, «житие святого бессребреника-директора». Стратег, мыслитель, иногда допускает смешные проколы. Например, бывший главный юрист ВСМПО Екатерина Фабрицкая вспоминает, как однажды Тетюхин купил в Америке плавильную печь, получил все разрешения на перевозку, но не учёл, что она не помещается в самолёт. Печь вернули продавцам.
Картины в госпиталь Тетюхин подбирал сам
Кстати, на первой же встрече с Фабрицкой Тетюхин попросил объяснить её, что такое приватизация. Юриста перебил заглянувший в кабинет рабочий: «Владислав Валентинович, планшетность листа не проходит!» Тетюхин начал давать указания. Закончил, вернулся к приватизации, но был рад, когда в дверь постучал следующий производственник и сказал: «Теперь проблема с трубой без швов».
В приватизации Фабрицкой разбиралась сама. Изучила законы и решила уговорить сотрудников — они уже владели акциями, распределёнными согласно стажу в 1990 году, — передать свои доли на баланс нового ЗАО «Союз ВС» с преимущественным правом выкупа другими владельцами. Это право должно было защитить компанию от рейдеров, которые вились вокруг завода. Один, симпатичный молодой человек в дорогом аккуратном костюме, приехал на собрание «Союза ВС» и взял слово сразу после Тетюхина, который уговаривал: «Сдавайте бумаги, акции как коньяк, каждый год будут дорожать». Рейдер стал обвинять руководство в незаконном отъёме собственности у коллектива. Фабрицкая кинула ему папку с документами, парень просмотрел их и якобы сказал: «Первый раз у меня облом. Не ожидал, что у вас всё в порядке».
Новое ЗАО получило контроль над 80% ВСМПО. Ещё 20% остались у сотрудников. Тетюхина избрали гендиректором и каждые четыре года переизбирали на собрании акционеров ЗАО «Союз ВС».
Бизнес-помощник
На одной из первых компьютерных выставок в Москве в 1989 году к 36-летнему Вячеславу Брешту, совладельцу советско-немецкой компании «Аутолюкс», подошли люди в нутриевых шапках. «На их лицах была написана страшная государственная тайна», — вспоминает Брешт. Мужчины тщательно скрывали, какое предприятие представляют, но признались, что производят титан. Выходец из Нижнего Тагила Брешт засмеялся: «А, вы из Верхней Салды».
Государство, сократив оборонзаказ, решило подкинуть ВСМПО другую работу — производство товаров народного потребления. Компания Брешта продавала советским предприятиям тюнингованные «Жигули» и компьютеры, и заводоуправление стало просить коммерсанта поставить им оборудование для производства бидонов, вёдер и другой бытовой продукции из нержавейки. Брешт ничего не понимал в металлургии — филолог по образованию, после института служил в КГБ, — но на предложение ВСМПО согласился. Люди из Салды были почти земляками.
Брешт стал часто заходить в московское представительство завода, гостиницу «Турист» рядом с Ботаническим садом. Там в 1989 году он впервые столкнулся с Тетюхиным, заехавшим навестить бывших коллег: «В первый же вечер я был готов производить с ним титановые имплантаты, ювелирные изделия, часы и покрывать титаном купола церквей. У Тетюхина есть магическое свойство делать людей единомышленниками и союзниками. Это как гипноз».
Вячеслав Брешт
Вскоре Тетюхин с Брештом открыли фирму «Конмет». «Медицина увлекала его не меньше титана», — вспоминает Брешт. Брешт вложил в компанию свои средства, а Тетюхин должен был потратить их на разработку, производство и внедрение имплантатов. «Конмет» по-прежнему существует, производит стоматологические имплантаты из титана. В конце 1990-х её перерегистрировали на детей Тетюхина.
Тетюхин утверждает, что не помнит ни подробностей знакомства с Брештом, ни гостиницы «Турист», ни переговоров с нутриевыми шапками. Он уверен, что встретил молодого коммерсанта в Салде, за пару недель до возвращения на ВСМПО. Тетюхин отметил, что у парня была «хорошая реакция, знание языков, опыт общения с иностранцами». Он рассчитывал, что Брешт, в совершенстве владеющий английским и немецким, станет «советником-переводчиком» и поможет заводу наладить контакт с американскими заказчиками. Брешт от такой характеристики негодует: «Какие переводчики? Тогда и переводить было некому». По его словам, первое время у него не было на ВСМПО ни полномочий, ни должности: «Просто все знали, что я близкий друг Тетюхина, которого он и его жена Нина Кирилловна любят как родного сына».
Америкэн бой
В марте 1993 года Тетюхин бродил по вещевому рынку в Салде и искал себе чемодан. Выбрал побольше и потемнее. Сложил туда изделия своего завода и отправился с Брештом на полтора месяца в турне по титановым предприятиям США.
Тетюхин хотел создать совместное производство с крупнейшим поставщиком штамповок для «боинга» Wyman Gordon. Американцы согласились. Но только на СП, выпускающее подковы для лошадей. Для бывшего поставщика всей советской военки это было унизительно. Другой титановый гигант, Northrop Grumman, даже не пригласил русских в офис, встречу назначили в лобби гостиницы, на переговоры прислали младших клерков, которых хватило только на 15 минут беседы о перестройке, Горбачёве и Ельцине.
В конце концов Брешту и Тетюхину удалось договориться об отправке образцов титановых слитков на несколько предприятий поменьше. Тетюхин считал, мол, все увидят наше качество и побегут заказывать.
Брешт сделал другие выводы. Он кое-что понял про капитализм и, пока Тетюхин в Салде ждал, когда американцы придут за титаном, мотался по Европе и Штатам. Брешт уговаривал титановые компании прислать своих представителей и сертифицировать ВСМПО:
«Я ничего не понимал в титане, поэтому просто безбожно врал, обещая им золотые горы и цены на 40–50% дешевле конкурентов. Впрочем, честно говоря, цены конкурентов я не знал».
Скоро стена в кабинете Тетюхина была сплошь увешана сертификатами. Но первый контракт ВСМПО заключили благодаря случаю. На выставке в Москве Тетюхин разговорился с каким-то американцем, рассказал про неудачные попытки выйти на рынок США. Собеседник оказался бывшим сотрудником ЦРУ и предложил познакомить Тетюхина с владельцем компании Timet, тогда это был крупнейший поставщик титана для «боингов».
Тетюхин снова полетел в Штаты — американский коллега позвал его в свой особняк в Санта-Барбаре. «Вы точно хотите приехать к нам в Салду?» — спросил Тетюхин, оглядывая двухэтажный белый дом размером с цех, а также 15-метровый бассейн и слуг в белых фраках. По его словам, тогда он осознал, что в Салде пора сделать завод более комфортным. По возвращении он отремонтировал все туалеты и поставил туда унитазы. До этого момента все, включая высокое начальство, ходили в дырку в полу.
Владелец Timet Харольд Симмонс нанёс ответный визит и покорил Тетюхина своим бесстрашием, согласившись полетать 10 минут на планере с моторчиком. Планер выглядел хлипким, лететь предстояло привязанным к пилоту, с болтающимися в воздухе ногами. «Раз согласился — значит рисковый», — подумал Тетюхин и решил сотрудничать.
У Брешта, впрочем, другие воспоминания. По его версии, американцам было наплевать на всё, кроме качества салдинского титана. Брешт считает, что конкуренты решили по-быстрому возглавить процесс выхода советского предприятия на американский рынок, пока это не сделал кто-нибудь другой.
Схему придумали такую: ВСМПО поставлял титан на склады Timet в США на 15–20% дешевле, чем у самого Timet. Американцы шли к своим заказчикам и предлагали им на выбор два вида титана: свой и салдинский — подешевле. Они собирались стать эксклюзивным дистрибьютором советского титана и взять его распространение на западных рынках под свой контроль — американцы не верили, что бизнесмены советской закалки смогут торговать сами, без посредников. Они были не дураки и оставили в контракте пункт, что, если заказчики выбирали российского производителя, Timet получал комиссию в 20% за продажу. Многие заказчики шли на риск и так знакомились с ВСМПО.
Timet был счастлив, пока через пару лет не обнаружил, что американские компании стучатся за дешёвым титаном напрямую в Салду.
С этого момента дела ВСМПО резко пошли в гору. Выручка в 2002 году составляла 9 млрд рублей, а в 2006-м — уже 28 млрд. 75% продукции компании шло на экспорт. В 1998 году салдинцы заключили прямой контракт c Boeing. Сейчас ВСМПО закрывает 35% потребностей в титане Boeing, 60% — AirBus, 100% — Embraer.
Тетюхин продолжал жить в образе советского святого. Однажды зимой он с Фабрицкой поехал в налоговую в Екатеринбург. Урал, мороз, Фабрицкая в валенках и тулупе, а Тетюхин в ботинках на тонкой подошве. Посреди трассы машина намертво заглохла. Пока ждали помощь, окоченели. В какой-то момент Тетюхин обронил: «Кажется, пришла пора купить заводу хорошую машину. Какую посоветуете, Екатерина Александровна?» У Фабрицкой и её мужа была Land Cruiser Prado, она посоветовала такую же. «Да, у вас хорошая, но слишком дорогая, — отреагировал Тетюхин. — Не можем себе такого позволить». И не купил ничего.
Впрочем, экономя на всём, что движется, Тетюхин заложил под компанию бомбу замедленного действия.
Победа и поражение
Всё началось с покупки производителя титановой губки АВИСМА. Завод принадлежал МЕНАТЕПу Михаила Ходорковского и тоже нацелился на западный рынок. Всё больше поставок шло Timet и RMI, всё меньше ВСМПО. Губка — это сырьё, из которого в Салде делали слитки и полуфабрикаты, так что АВИСМА грозила оставить предприятие Тетюхина без поставок. Тетюхин негодовал, писал письма в правительство, доказывая, что ВСМПО — это стратегически важная компания и государство должно повлиять на Ходорковского.
Брешт понимал, что это абсурд, и старался решить вопрос рыночными методами. В 1997 году он обратился за помощью к российскому брокеру Creditanstalt Grant и её гендиректору Олегу Царькову. Сделал он это втайне от Тетюхина — тот называл консультантов «проклятыми коммерсантами». Царьков договорился со своими клиентами, легендарными Уильямом Браудером, Кеннетом Дартом и Фрэнсисом Бейкером, что они купят 60% АВИСМА за $85 млн и обменяют эти акции на 17% ВСМПО. Предложенной схемой Царьков порадовал Тетюхина: «То есть нам ничего платить не надо, просто бумажки отдать?». Царьков утверждает, что для Тетюхина всё выглядело так, будто ему принесли АВИСМА на блюдечке.
После сделки Тетюхин с Брештом стали искать деньги на модернизацию предприятия. «Проклятый коммерсант» Царьков возил Тетюхина по инвесторам. Он рассказывает, как в Гонконге глава ВСМПО делал доклад, в котором увлекательно рассказывал о титане, его свойствах и уникальности. Всё шло прекрасно — казалось, каждый готов был вложиться в салдинский завод, — пока не пришло время вопросов из зала. Местный инвестор спросил: «Какова доля труда в себестоимости вашей продукции?» «А вам это зачем?» — рявкнул Тетюхин в ответ и сбежал с кафедры.
Вообще, его пугало возможное появление новых акционеров. Он был уверен, что новые совладельцы обязательно закроют производство. Он позволял возить себя на сборища инвесторов и выступал на них максимально красноречиво в надежде, что кто-нибудь захочет дать денег в долг, не входя в состав акционеров.
Тетюхин не держался за собственность и дивиденды — об этом говорят и Брешт, и Царьков, и Фабрицкая. Он просто хотел, чтобы ему не забивали голову лишними финансовыми вопросами и не мешали делать титан. Хранение акций в «Союзе ВС» казалось ему надёжной защитой от скупки. Иногда он вспоминал рейдера, который похвалил документы, составленные Фабрицкой, и успокаивался: от других недоброжелателей получится отбиться точно так же.
Тетюхин не учёл, что рейдеры за 15 лет придумали новые схемы обхода законов. На горизонте появился владелец группы «Ренова» Виктор Вексельберг, владевший тогда алюминиевым гигантом СУАЛ. Объединить в одной структуре производителей двух самых востребованных металлов — что может быть заманчивее. Юристы Вексельберга придумали, что обойти право преимущественного выкупа можно через дарение, и олигарх успешно аккумулировал несколько процентов ВСМПО к 2003 году.
Вексельберг встретился с Тетюхиным, желая посадить в совет директоров ВСМПО-АВИСМА своего человека. Тетюхин воспроизводит ту сцену. «Я вас очень люблю. И буду любить ещё долго», — вальяжно улыбаясь, сообщил олигарх. «Как удав кролика», — подумал Тетюхин и отказал. Через пару месяцев люди Вексельберга предложили ему продать компанию. Тетюхин послал всех куда подальше. Он был уверен: пара писем в правительство — и все вопросы с «Реновой» решатся.
Тем временем Брешт заподозрил неладное и составил список болевых точек предприятия, по которым могла ударить «Ренова». Первый пункт предписывал срочно скупить все акции у замов Тетюхина и начальников цехов. Им принадлежало до 10% предприятия. Сколько точно, никто не знал. Брешт не сомневался, что они с радостью продадут свои доли: «Топы мечтали о красивой жизни, а Тетюхин платил им низкие зарплаты».
Неслыханная наглость: автобус с надписью «Купим акции» остановился прямо на центральной площади Верхней Салды, рядом с отремонтированным домом культуры и фонтаном. Гендиректор ВСМПО вскипел. Он собрал коллектив, заговорил про «борьбу трудящихся с олигархом» и подрыв устоев. Приказал было облить иномарки эмиссаров «Реновы» краской, но Фабрицкая его отговорила. Салдинцы поверили директору — стали собирать отряды, патрулировать улицы и блокировать автобус «Реновы». Тогда «Ренова» сменила тактику, их представители стали приезжать на такси. Тетюхин поговорил с таксистами, и водилы стали отвозить скупщиков в лес и выкидывать среди кедров и берёз.
Тетюхин считает тот момент ключевым в противостоянии с «Реновой». Брешт, наоборот, убеждён, что вся бурная деятельность Тетюхина никакого значения не имела. Главное было — расчистить тонкие моменты в документах и структуре ВСМПО и скупить как можно больше акций. Этим Брешт и занимался вместе с «Тройкой Диалог» и PriceWaterhouseCoopers. Тетюхин не помогал, но и не мешал. Царьков вспоминает, что, когда он изложил директору план борьбы с «Реновой», тот спросил: «А нельзя сделать так, чтобы акции никому не принадлежали?»
Утром 9 июля 2003 года Тетюхин позвонил Брешту и сообщил, что срочно летит в Москву — его письма сработали, вечером их ждёт помощник президента Александр Бурутин. Брешт вспоминает, что на встрече Тетюхин разразился проклятиями в адрес олигархов: «Разорили страну, нахапали богатства, а теперь ещё и на святое покусились — на титан, на оборонную безопасность!» Когда наконец возникла пауза, Бурутин спросил: «А вы сами-то кто, Владислав Валентинович? Кому принадлежит ВСМПО?» Тетюхин не моргнув глазом ответил: «ВСМПО принадлежит ВСМПО». Бурутин задал тот же вопрос Брешту. Тот признал, что компания частная. Бурутин резюмировал: «Государство вмешиваться в спор двух частных коммерческих структур не будет».
В такси на обратном пути Тетюхин взорвался. К матерщине в адрес олигархов добавились проклятия в адрес чинуш. «В советские времена, — кричал он, — такого не было!»
Брешт вспоминает: машина проехала всего 15 минут, водитель не справился с управлением и врезался в столб. Автомобиль ремонту не подлежал, у пассажиров — ни царапины. Чудесное спасение пошли отмечать в бар на Ордынке. После очередного бокала Тетюхин сказал: «Через неделю тебе полтинник. Давай вместе выйдем на сцену Дворца культуры в Салде, возьмёмся за руки и скажем народу, что ** разгромим Вексельберга. А сейчас давай поклянёмся друг другу, что не **** испугаемся и будем стоять насмерть». Приняли решение, что по возвращении в Салду Тетюхин договорится о выкупе оставшихся у менеджмента акций за те же 500 рублей, которые предлагает «Ренова».
Спустя три дня после аварии Тетюхин позвонил Брешту и заявил: «Мероприятие во дворце надо отменять и переносить в кафе. Народ не поймёт, что в условиях войны мы устраиваем такой большой праздник». Брешт был обескуражен: кафе вмещает 50 человек, а в Салде уже гуляют 450 заказчиков и поставщиков. За день до юбилея он отправился искать в Москве ресторан, способный принять хотя бы сотню гостей. Нашёл, но Тетюхин туда не прилетел.
Спустя годы Брешт так и не выяснил, почему Тетюхин отменил празднование его юбилея. То ли потому что Брешт поровну, по 30%, поделил акции, купленные у топов («Я звал его в советники, а не в совладельцы», — говорит Тетюхин.) То ли потому, что взыграла гордость — раньше в салдинском ДК отмечали только юбилеи директоров. Царьков подтверждает версию насчёт акций.
Тетюхин такой трактовке удивляется: «Похоже, у Брешта провалы в памяти начались раньше, чем у меня». Бывший директор утверждает, что ни в какую аварию с партнёром не попадал и в баре не сидел. Он подтвердил лишь, что действительно отменил праздник, потому что «дэка — святое для Салды место, даже бывший директор Огарков не отмечал там свой юбилей!»
Так или иначе, замам Тетюхина и Брешта стало очевидно: начальники поссорились. На следующий день после праздника Фабрицкая и ещё трое менеджеров на секретном совещании решили продать свои акции «Ренове»: «Я понимала, что не могу в конфликте поддержать ни одного, ни второго. Каждый будет тянуть меня на свою сторону, а я не хотела выбирать между ними». В итоге 5% ВСМПО, принадлежавшие топам, отошли Вексельбергу.
Как только Тетюхин об этом узнал, тут же уволил всех. Фабрицкая с коллегами пошли объясняться на местное телевидение. Тетюхин позвонил главному редактору и угрожал выгнать того из города, если интервью пойдёт в эфир. Вскоре Фабрицкая перебралась в Москву теперь и работает главным юристом в строительной компании. С Тетюхиным с тех пор виделась дважды — случайно в аэропортах. Он подходил, узнавал, как дела, спрашивал про успехи детей и, как показалось юристу, был рад встрече.
Поток желающих проститься с Владиславом Тетюхиным в Верхней Салде не останавливался несколько часов
После покупки акций у топов «Ренова» предложила Брешту выкупить и его долю. «Не могу не признать, что Брешт повёл себя тогда крайне порядочно», — говорит Тетюхин. Брешт «Ренове» отказал, потому что собирался вывести компанию на биржу и получить за свою долю гораздо больше, чем предлагал Вексельберг.
В разгар борьбы с Вексельбергом «проклятый коммерсант» Царьков покинул «Тройку Диалог» и перешёл в «Ренову». Именно он придумал, как всех помирить. В апреле 2004 года Тетюхин, Брешт и «Ренова» поместили все акции в единый траст и запустили механизм под названием «русская рулетка».
Первый ход сделал Вексельберг. Он выставил свои 13,4% ВСМПО на продажу по цене $96 за акцию, на $20 дешевле рыночной цены. Это означало, что Брешт с Тетюхиным должны либо их выкупить, либо выставить свои пакеты по той же цене. Глава «Реновы» был уверен, что рассорившиеся партнёры не найдут $148 млн на выкуп его пакета, а потому будут вынуждены продать ему собственные акции по заниженной стоимости.
Но тут тандем вновь объединился. По словам Брешта, Тетюхин настолько боялся, что «Ренова» отнимет у него контроль над предприятием, что согласился на все условия юристов и банкиров: «Поднять $148 млн без залогов и обременений было плёвым делом. Инвесторы стояли в очереди, чтобы дать денег и получить долю ВСМПО». Детали заключённой сделки ни Брешт, ни Тетюхин не раскрывают. Известно только, что деньги нашлись при посредничестве «Ренессанс Капитала» — и «Ренове» пришлось уступить свой пакет по низкой цене.
Казалось, угроза миновала. Однако через девять месяцев «Ренова» попросила суд арестовать 73,4% акций ВСМПО. В корпорации посчитали, что Тетюхин с Брештом выкупили пакет «Реновы», заложив имевшиеся у них акции, а это запрещали условия трастового договора. Владельцы ВСМПО были уверены, что выиграют суд, так как никаких контрактов с инвесторами, одолжившими им деньги на выкуп акций, не заключали. Но до суда дело так и не дошло.
После ареста акций о желании приобрести ВСМПО-АВИСМА объявил «Рособоронэкспорт». Госкорпорация пояснила: она хочет спасти погрязшую в корпоративных войнах стратегическую для российской оборонки компанию. «Добегался», — резюмирует Царьков, имея в виду, что даже после встречи с помощником президента Тетюхин продолжал писать письма в различные инстанции, прося помощи в борьбе с олигархом.
Госкорпорация, прикинув выгоду, выбрала момент и вмешалась. В ноябре 2004 года на завод нагрянула Генпрокуратура с ОМОНом — искали хищения в ходе приватизации. Потом подтянулись налоговики — они предъявили ВСМПО претензии на 2 млрд рублей. Владельцев компании несколько раз приглашали в «Рособоронэкспорт» и администрацию президента, чтобы убедить передать корпорацию в надёжные руки.
Брешт быстро всё понял и продал свои акции «Ренессанс Капиталу» за $680 млн. «Рособоронэкспорту» пришлось договариваться уже с «Ренессансом». Сам Брешт покинул Россию и с тех пор не приезжал ни разу. Сейчас он увлечён оперой и инвестициями в израильские стартапы — преимущественно биотехнологические.
Тетюхину же пригодился совет, который дал ему афганец у Белого дома: «Терпите, не провоцируйте». Он решил, что бодаться с государством бессмысленно, и согласился продать 26% из 30% акций по цене в четыре раза ниже, чем за тот же пакет получил Брешт. На пресс-конференции в Верхней Салде Тетюхин оправдывался: «Если бы вы думали не о себе, а о титане, которому вы отдали всю жизнь, то как бы вы поступили на моём месте?»
За свою покладистость Тетюхин получил вознаграждение — ему позволили два года оставаться гендиректором ВСМПО-АВИСМА. Потом его сменил представитель «Ростеха» Михаил Воеводин, а Тетюхин стал советником по науке. Он утверждал, что ему совершенно не обидно, что государство, которому он так доверял, отжало у него предприятие: «"Ростех" провёл модернизацию, на которую потратил $1,3 млрд. Это приносит мне покой и удовлетворение». Отношения с новым руководством и с главой «Ростеха» Сергеем Чемезовым у него сложились «нормальные, рабочие, без проблем». В 2015 году выручка ВСМПО-АВИСМА достигла 72 млрд рублей, прибыль — 14 млрд.
Тетюхина расстраивают только молодые инженеры: «Мы в свободное время изучали плавку, бегали, смотрели, как идут процессы, а они выполнят задание — и уткнутся в телефон. Никакого уважения к титану».
Царь поможет
Когда мы заканчивали интервью, Тетюхин вскочил и начал рыться в бумагах, разложенных на столе. Наконец он выудил один лист: «Вот, я вам сейчас всё покажу». Это была копия письма губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева Путину. На ней чёрной ручкой было начертано: «Скворцовой Веронике, министру здравоохранения — поддержать».
Речь шла про Уральский лечебно-клинический центр. Это больница, которую построил Тетюхин. Она специализируется на эндопротезировании коленного и тазобедренного суставов. Госпиталь — новое дело жизни Тетюхина. Искусственные суставы, которые тут ставят, производят из салдинского титана.
Сразу после отставки миллионер поехал смотреть госпитали Германии и России. Шесть лет он проектировал свой центр, выбивал землю, строил. Сначала нацелился на Верхнюю Салду, но всё же остановился на более крупном городе — соседнем Нижнем Тагиле.
Тетюхин выбрал подрядчиков, владевших участком с разрешением на строительство. Уже после того, как он перевёл им 135 млн рублей задатка, Роспотребнадзор запретил строительство госпиталя на этой земле — слишком близко к промышленным предприятиям. Участок располагался у железнодорожного вокзала. Рядом — Нижнетагильский металлургический комбинат, облако чёрного дыма над которым не рассеивается почти никогда.
Вернуть удалось лишь 98 млн рублей, зато город выделил Тетюхину другой участок — больший по площади, с подведёнными коммуникациями. В 2012 году началась стройка. Тетюхин рассчитывал только на деньги, вырученные от продажи ВСМПО-АВИСМА, но в процессе проект требовал всё больше инвестиций. Сначала Тетюхин продал остававшиеся у него 4% акций предприятия. Не хватило. Тогда он позвонил Брешту, но тот потребовал бизнес-план.
Тетюхин плюнул и опять обратился к государству. Губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев проект поддержал и попросил у Путина 1 млрд рублей. Тот поставил на письме «Прошу рассмотреть. Дело хорошее».
Деньги пришли через Корпорацию развития Среднего Урала. За это госкомпания оформила на себя четверть госпиталя. «Не жалко было отдавать?» — спрашиваю я. «Я бы ещё больше отдал. Тут тот же принцип: государство вечно, в отличие от человека».
Растратив почти весь капитал, Тетюхин живёт на пенсию и зарплаты советника ВСМПО-АВИСМА и гендиректора лечебного центра. Правда, в госпитале он на полставки — чтобы не приезжать на работу к 8 утра. Больше всего ему нравится собирать врачей и обсуждать с ними, как ускорить восстановление пациентов.
За два года работы центра очередь из 3500 человек на эндопротезирование в Свердловской области рассосалась. Госпиталь договорился с Челябинской областью о направлении пациентов по ОМС. Однако центр не загружен полностью — чтобы принимать больных со всего Урала, клинике нужен статус федерального учреждения. Это предложение Путин попросил поддержать министра здравоохранения Веронику Скворцову. Тетюхин уже трижды встречался со Скворцовой, на словах министр его очень поддерживает, но вопрос так и не был решен.
Из-за недостатка в пациентах госпиталь не может приобрести технику, достроить корпус для реабилитации с бассейнами и ваннами, а также гостиницу для пациентов.
Брешт не вложился в госпиталь, потому что предвидел: слишком масштабному проекту будет сложно зарабатывать. Он скептически относится к социальным проектам бывшего партнёра — на ВСМПО тот создавал специальные бригады, чтобы построить рядом с городом горнолыжные трассы, открыть кадетские училища, отремонтировать главную площадь.
«Всё это будет разрушаться, так как сами люди не вложили никакого труда, — твердит Брешт. — На площадь, школу искусств, клубы по интересам, кинокафе салдинцам было наплевать. Они в пятницу после обеда бежали в свои сады-огороды и возвращались в понедельник утром. В городе оставались алкаши. Ни один из социальных проектов Тетюхина так и не прижился. Может, только пивзавод».
«Клиника хорошая, но по проекту сразу видно, что его делали не люди из финансов, — комментирует Царьков. — По дороге деньги кончились. Построили огромное заведение, а оно не загружено. Мало иметь деньги, нужно уметь их тратить».
Тетюхин спускается со мной вниз, до входа в больницу. Перед нами кирпичные шестиэтажки, магазин «Монетка», салон красоты «Салон красоты», остановка автобусов до Екатеринбурга и рельсы, по которым с грохотом несётся старый трамвай. «Пока государство не поможет решать проблемы...» Вдруг в кармане его пиджака начинает пиликать телефон. Тетюхин достаёт трубку — это «раскладушка», две части которой примотаны друг к другу скотчем.
Текст: Виктор Фещенко / «Секрет Фирмы». Фото: Фёдор Телков / «Секрет Фирмы», e1.ru, соцсети
