Трое оперативников отдела полиции №17 Нижнего Тагила, которых обвиняют в смерти Станислава Головко, выступили в суде с последним словом. Заседание по делу состоялось в Ленинском райсуде в понедельник, 12 ноября. Дмитрий Панов, Егор Ялунин, Анатолий Быков, по версии следствия, в конце сентября нанесли 41-летнему жителю Вагонки множество телесных повреждений, от которых он скончался в больнице несколько дней спустя. Однако, у адвокатов подсудимых и самих оперативников, есть своя версия событий. Егор Ялунин в своей речи сделал краткий пересказ всех 65 судебных заседаний с указанием нестыковок в свидетельских показаниях, на которые, по его мнению, должен обратить внимание суд. Последнее слово оперативника получилось очень информативным и объёмным. В своём выступлении он не согласился с мотивом, который указан в обвинительном заключении. Анатолий Быков заявил, что избивать Головко было бы «абсурдным», ведь все трое оперативников знали, что Станислава повезут в мировой суд, где он сможет на них пожаловаться.
ИА «Все новости» публикует пересказ последнего слова каждого из обвиняемых.
Дмитрий Панов
«Мне искренне жаль потерпевшего, но никакого насилия, в том числе физического, я к нему не применял». Я начинал работать в МВД «с самого низа». Мои родители проработали в органах внутренних дел тоже много лет. Они воспитали меня справедливым, чутким и «ответственным за свои поступки». Я считаю, что моя невиновность подтвердилась в суде. Я не имел права подвести своих родителей.
Дмитрий Панов
Егор Ялунин
Я считаю, что мой защитник «предложил убедительные доводы моей непричастности к данному преступлению». Я не согласен с мотивом преступления, который следственный комитет указал в обвинительном заключении. Применять насилие в отношении Головко «не было смысла». Я считаю, что во время судебных заседаний «были выявлены ряд свидетелей со стороны обвинения, которые дали ложные показания и умышленно укрыли некоторые обстоятельства по уголовному делу». Например, трое сотрудников МВД, которые непосредственно задерживали Головко, путаются в показаниях — как один из патрульных упал всем весом на Станислава при выходе из подъезда в день ареста. Изначально двое других полицейских подтверждали этот факт, но в ходе следствия показания поменяли, как и другие очевидцы. А сокамерники Головко по спецприёмнику рассказывали во время суда, что Станислав говорил об избиении его полицейскими на Вагонке, а не конкретными оперативниками. При этом он вёл себя неадекватно, что подтвердили и сотрудники изолятора временного содержания, где Головко находился с 28 по 30 сентября. Эти факты были известны ещё в начале расследования по делу о гибели Станислава, однако обвинение их не учло. Хочу обратить внимание и на тот факт, что травмы, от которых Головко скончался, были зафиксированы на нём ещё 27 сентября, когда Станислав поступил в отдел полиции №17. А в спецприёмнике его осматривали только поверхностно – фельдшер изолятора не занесла данные о телесных повреждениях в журнал регистраций, которые медик из ОП №17 зафиксировала за сутки до этого.
Егор Ялунин
Анатолий Быков
«Я соглашусь с доводами всех защитников, которые были приведены на стадии прений сторон». Хочу добавить, что Головко мог в любой момент пожаловаться на нас троих, если бы мы действительно «причинили бы ему какие-либо телесные повреждения». Такое заявление на неустановленного сотрудника полиции, который избил его во время задержания, Станислав написал ещё при жизни. Именно на этот документ мы пытались обратить внимание следственного комитета, но безрезультатно. Абсурдным считаю и тот факт, что «27 числа я сам вызвал ему скорую помощь, а 28 сентября, по версии следствия, начинаю причинять ему телесные повреждения».
Анатолий Быков
Панов, Ялунин и Быков в своих обращениях к суду единогласно отказывались от самого факта причинения каких-либо телесных повреждений Станиславу Головко. Оперативники попросили суд быть беспристрастным и объективным.
