На большом мониторе мне показывают изображение искривлённого позвоночника.
– А теперь смотрите: если поднять левую ступню на пару сантиметров, то позвоночник станет значительно прямее, – рассказывает диагност.
Моделирование проводят при помощи 4D-сканера. Штука фантастическая: пациенту просто достаточно походить несколько минут по специальной дорожке, чтобы врач мог определить проблемы с опорно-двигательным аппаратом. При этом облучения нет, так как для диагностики используется лазер.
Такие сканеры есть всего лишь в нескольких клиниках страны, но в полной комплектации только в Нижнем Тагиле. И это одно из множества устройств, которыми напичкан лечебно-реабилитационный центр, который построил бывший титановый король из Верхней Салды, экс-директор ВСМПО Владислав Тетюхин. Не больница, а 7 гектаров Европы на окраине Тагила.
Всего на этот центр потратили почти 5 миллиардов рублей, но из областного бюджета лишь 1,2 миллиарда. Здесь могут делать более 7 тысяч операций на опорно-двигательном аппарате и позвоночнике, однако фактическая загрузка в два раза меньше. Вся загвоздка в статусе учреждения – оно региональное, а потому может лечить только жителей Свердловской области. При этом в соседних областях тысячи людей ждут своей очереди на подобные операции.
Решить проблему можно просто – надо изменить статус центра Тетюхина на федеральный, чтобы пациенты, например, из Челябинска или Тюмени могли бесплатно лечиться в нижнетагильской клинике. Однако добиться этого никак не получается.
25 ноября Владимир Путин пролетал над центром Тетюхина. Губернатор Евгений Куйвашев воспользовался моментом и попросил помочь загрузить клинику. "Скворцовой. Нужно поддержать. Доложите", – написал Путин.
– Владислав Валентинович, в последние месяцы вы очень много говорили о проблемах центра, так как он не имеет федерального статуса. Есть ли какие-то надежды, что эта ситуация как-то разрешится в ближайшее время?
– Вы меня спрашиваете?
– Да.
В этот момент Владислав Валентинович берёт пластиковую папку, из которой достаёт письмо губернатора на имя президента с просьбой оказать поддержку центру. Самое главное – виза в правом верхнем углу: "Скворцовой. Нужно поддержать. Доложите. Путин".
Если бы регистратура всех больниц выглядела так. Тетюхин лично выбирал мебель и цветовое решение
Во всех коридорах висят репродукции картин. Пациентам надо как можно больше ходить, а так они могут ещё и полюбоваться живописью
– Означает ли этот документ, что вы получите федеральные квоты?
– Знаете что… Прослойка чиновников столь велика, что мы не можем сказать, что именно получим на выходе. Дело в том, что на одно из писем губернатора на имя Скворцовой мы получили ответ: "можем оказать методическую поддержку". И больше ничего.
– Вы не пробовали узнать, какова всё-таки судьба этого документа?
– Я не могу, так как письмо писал губернатор. Только он и может узнать, чем закончилось дело. Так что мы сейчас находимся в неведении, но хотя бы область нам пообещала сохранить финансирование на том уровне, на каком было в этом году.
На диагностике экономить не стали – в центре есть несколько компьютерных томографов
Лазерный 4D-сканер позволяет провести обследование позвоночника, осанки, стопы и походки
– А можете сказать, о какой сумме идёт речь?
– Смотрите, мы в этом году получили от областного минздрава квоту – 900 операций на коленях и 100 на позвоночнике. Ещё было задание от нашего ТФОМСа – 1 000 операций на бедре. В итоге вышло 258 миллионов рублей. Примерно о такой же сумме идёт речь, если мы получим новый статус.
– У вас есть версия, почему так сложно получить федеральные квоты, хотя 260 миллионов – не такие большие деньги же для федерального бюджета. Даже один танк "Армата" стоит почти в два раза дороже.
– Вы знаете, я думаю, всё дело в том, что есть определённая система распределения средств. И её очень сложно изменить. Федеральные центры имеют по 3,5-4 тысячи квот в год. Получается, что у кого-то надо забрать, чтобы дать нам.
В центре пять операционных. Каждая из них стоит по 10 миллионов евро: бестеневые светодиодные лампы, воздушная стерильная занавеса, а вместо операционного стола – гидравлический домкрат
В клинике работают врачи со всей страны, а также есть медики с Донбасса и Казахстана
В итоге получилось, что мы создали центр, который совершенно нельзя сравнить с теми, которые федерация построила в Барнауле, Смоленске. Но почему-то к нам более чем за год даже министр здравоохранения или хотя бы его заместитель не приехали, чтобы оценить! Для меня загадка такое поведение.
– Скажите, а есть спрос на такие операции?
– В соседних областях тысячные очереди на подобные операции. Если брать в целом, то потребность составляет около 300 тысяч в целом по России. Но всего делается лишь около 70 тысяч. Мы бы легко могли освоить все соседние области, для которых мы доступны по железной дороге. Известно, что перелёт очень сильно осложняет подготовку к операции, а до нас можно добраться на поезде, и пациентам не надо никуда лететь.
Все палаты одинаковые – никаких специальных для випов: две многофункциональные кровати с пультами управления, телевизор у каждого пациента, персональные шкафчики. В операционную пациента везут прямо на этой же кровати
Всё продумано до мелочей, чтобы даже тяжёлые пациенты чувствовали себя комфортно
В прошлом году с сентября мы сделали 1 040 операций. Это больше, чем любая свердловская больница делает подобных операций за целый год. В этом же году мы сделаем 4 100-4 150 операций. Из них 2 700 – на опорно-двигательном аппарате, а ещё примерно 1 350 – на органах малого таза. Но мы могли бы сделать гораздо больше – более 7 тысяч в год. Сейчас наша загрузка чуть более 50%.
– Если не будет федеральных квот, то что будет?
– Будем дальше долбиться в Минздрав, чтобы они внимательнее посмотрели на наш центр. Плюс к тому есть возможность договориться с соседними областями, чтобы они отправляли пациентов к нам по программе ОМС. Но это сделать можно только до 1 сентября. В этом году нам удалось договориться с Челябинской областью, что они отправят нам 250 пациентов за счёт ОМС. У них в очереди стоят тысячи и тысячи людей.
Практически всё оборудование импортное – при помощи этих итальянских тренажёров разрабатывают ноги после операции
После операции пациенты боятся ходить. Специально для таких случаев есть дорожка – больных попросту подвешивают, чтобы вес не мешал им идти
– Вы используете имплантаты американских и европейских производителей. Как сказалась девальвация рубля на вас?
– Я лично с ними провожу переговоры. Мы садимся у меня в кабинете и начинаем разговаривать. Я им показываю, сколько нам государство платит за каждую операцию. При этом они хорошо знают, как у нас в центре проходит реабилитация. Благодаря этому их протезы не будут скомпрометированы и хорошо приживаются. В итоге они готовы двигаться и давать нам эксклюзивную цену.
– У вас на территории есть ряд недостроенных объектов. Сколько надо средств, чтобы завершить их?
– Надо примерно от 800 миллионов до 1 миллиарда рублей. Например, у нас есть шестиэтажное здание (пока только коробка), где расположится целый реабилитационный комплекс. Там пациенты будут проходить третий этап восстановления после операции. К примеру, там будут два бассейна – 25 и 12 метров, различные ванны. В итоге у нас должна выстроиться полная цепочка: операция и три этапа восстановления. Такого нигде в России больше нет.
Главная фишка центра – тут можно провести все этапы реабилитации после операции. Сейчас Тетюхин пытается договориться, чтобы ТФОМС оплачивал хотя бы второй этап
Эти тренажёры используются для третьего этапа восстановления. Но лишь 10% пациентов находят деньги, чтобы оплатить его
Плюс к тому у нас есть небольшое одноэтажное здание, где изначально думали разместить пекарню и кафе. Но теперь думаем оборудовать там травмпункт – в Тагиле есть большая необходимость в нём. Если бы нашёлся инвестор, то мы бы быстро могли завершить работы. Но у нас есть одна сложность – мы договорились с областью, что никаких дивидендов у нас не будет. Всё, что мы зарабатываем, идёт на развитие, а первый год и вовсе мы завершили в минус, так как пришлось много чего доделывать.
– Сейчас в клинике очень многое завязано на вас. Есть у вас уверенность, что центр сохранится, когда отойдёте от дел?
– Я всё делаю для этого. Самое главное – есть команда специалистов. В частности, мы нашли очень хорошего главного врача, который заинтересован в развитии центра. Скоро у нас появится своя школа для врачей, благодаря чему мы будем обеспечены кадрами.
На карте Владислав Тетюхин отметил те регионы, с которыми Нижний Тагил связан железной дорогой. Там живут потенциальные пациенты его клиники
Пациентам вживляют титановые имплантаты, сделанные в США и Европе. В России пока таких не делают, а потому Тетюхину лично приходится уговаривать поставщиков не повышать цены
Мы делаем абсолютно всё, чтобы загрузить мощности. Но всё равно нужна помощь федерального министерства. Поймите, что именно они определяют, куда поедут пациенты из разных городов. Зачем с севера ехать в Москву или Питер, если до нас есть прямая дорога?
– Вы хотя бы один раз жалели о том, что решили построить центр за свой счёт?
– Понимаете, в чем дело… Во-первых, делать это бесполезно. Во-вторых, для меня это определённый вызов. Я не понимаю, почему тут у нас люди должны лечиться в более плохих условиях, чем за границей?! Недалеко от Тагила находится предприятие, которое в 2007 году дало 28% мирового производства титана. ВСМПО до сих пор остаётся лучшим в мире! У них заказы до 2022 года. Если тут создаются такие ценности, то почему они не могут получать самое качественное лечение, чёрт возьми?!
Шестиэтажный корпус не достроен – там должен появиться реабилитационный корпус с бассейнами и тренажёрами. На достройку требуется минимум 800 миллионов рублей
Владислав Тетюхин, конечно, мечтатель. К примеру, в этом здании должны были открыть пекарню и большое кафе. "Там бы пекли домашние булочки", – говорит он. Но в итоге тут решили открыть травмпункт, который Тагилу нужнее. Только денег пока нет
По материалам e1.ru
